Мобильная версия сайта |  RSS
 Обратная связь
DrevLit.Ru - ДревЛит - древние рукописи, манускрипты, документы и тексты
   
<<Вернуться назад

КИРАКОС ГАНДЗАКЕЦИ

КРАТКАЯ ИСТОРИЯ

ПЕРИОДА, ПРОШЕДШЕГО СО ВРЕМЕНИ СВЯТОГО ГРИГОРА ДО ПОСЛЕДНИХ ДНЕЙ, ИЗЛОЖЕННАЯ ВАРДАПЕТОМ КИРАКОСОМ В ПРОСЛАВЛЕННОЙ ОБИТЕЛИ ГЕТИК

ГЛАВА 50

О споре, возникшем между христианами о святом духе божьем; о том, как следует говорить: только «от отца» или «от отца и сына»

Спор этот между христианами подняли римляне, ибо папа римский 1 написал великому армянскому католикосу владыке Константину, восседавшему в то время в крепости Ромейской (так как там находился престол святого Григора со времени Григора и Нерсеса — двух святых братьев, происходивших из династии Аршакидов 2, мужей ученых и ревностно служивших божьей вере), дескать: «Как вы исповедуете всесвятого духа /330/ божьего, исходящим и появившимся только от отца или от отца и сына? Поскольку римляне так исповедуют: "от отца и сына"». То же самое они написали и армянскому царю Хетуму и потребовали ответа.

И те собрали в городе Сисе, что в Киликии, мудрецов своей страны из армян, греков, сирийцев и иных христианских народов, которых только нашли. Греки сказали: «только от отца», а некоторые из сирийцев — иначе. [Участники] собора — армяне написали в Восточные области — в Великую [203] Армению ученому вардапету Ванакану (ибо в то время он был весьма известен), и вардапету Вардану 3, и Иовсепу, и другим, чтоб узнать, что они скажут, и тогда только ответить римлянам 4.

И те, разобравшись в Священном писании, творениях апостолов и пророков и святых учителей церкви, очистивших церковь от раскольников, [увидели], что оба толкования используются по надобности и что исповедание римлян верно, а все Священное писание полно подобными толкованиями. Как написал утес веры 5 благословенный апостол Петр, ублаженный за истинную веру господом: «...на которое и на какое время указывал сущий в них дух христов...» (I посл. Петра, 1, 11). И евангелист Иоанн говорит: «В ком нет духа христова, тот не его» (Иоанн, 20, 22-23). А великий Павел [писал]: «Бог послал в сердца ваши духа сына своего, вопиющего: Авва, Отче!» (Посл. Павла к галатам, 4, 6). И много подобных строк в посланиях апостолов. А святой просветитель наш Григориос, учивший нас исповеданию /331/ веры, говорит следующее: «Отец от себя, сын от отца, святой дух от их естества». А победоносный воитель христовый против ариан, Афанасий 6, так проповедовал и учил: «Безначальный отец ни от кого, сын от отца и дух святой от их естества», и это повторяет историк Сократ 7. Григорий Богослов в речи, начинающейся [словами]: «Вчера, когда мы праздновали светлый день просвещения», говорит, заимствуя из Псалтыря: «...у тебя, [господи], источник жизни, во свете твоем мы видим свет» (Псалт., 35, 10), т. е. [во свете] духа [видим] сына. И опять: «Тот, кто исходит от отца, причем послан оттуда, не есть создание, причем нерожденный не есть сын, причем то, что находится между нерожденным и рожденным, и есть бог».

Григорий Нисский, Василий Великий, Ефрем Абба, Иоанн Златоуст много раз в своих писаниях [говорят], и, если искать тщательно, много подобных мест можно найти. И Севериан, епископ емесский 8, в речи, начинающейся следующими словами: «В среде христолюбивых людей я обещал рассказать о Христе», говорит в завершение: «Вечная слава нерожденному богу, и рожденному от него единородному сыну, и святому духу, исходящему от их естества, триединому божеству, аминь». И Мовсес Хоренаци в толковании к грамматике говорит: «Дух святой соотносителен, ибо дух в сущем боге, ибо говорится о духе в лице отца и сына». И Степанос, епископ сюнийский, говорит: /332/ «Исходит от отца, как из нескончаемого источника, и [в нем же], в роднике, пребывает, от [204] сына берет начало неизъяснимая, солнцем дарованная, светозарная река всеведения, имеющая вместилищем море, обладающая познанием и ангелов и людей, или скорее — сын богатый, подобно отцу, ибо хотя и нищ сын — начало его изобильно, поскольку оно — причина исхождения духа. Святой дух богат, ибо ои — причина пророческого естества». [То же говорит] и блаженный Епифаний в книге «Толкование Псалтыря». В начале сочинения «Пресвятая богородица Мария в символе веры, когда она приказала евангелисту Иоанну обучить Григория Чудотворца» [Епифаний] говорит: «Един бог, отец всего сущего, овеществление мудрости и могущества, начертание сущности, совершенство, порождающее совершенство, отец сына единородного, владыка единого, бог бога, лик и образ божества; бог-Слово — творец всего, и воплотитель всех существ, и сила неограниченная, и создатель всех тварей. Истинный сын истинного отца, незримый от незримого, нетленный от нетленного, бессмертный от бессмертного; и единый дух святой имел сущность перед богом и через сына явился и показался людям, образ сына, совершенный из совершенных; жизнь и причина живущих, святыня и дарующий святыни, чем проявляется бог-отец, который превыше всех и всего, и сын божий, в чьих руках вое мы. Троица, исполненная славы и вечности, царствия нерасторжимого и неотделимого. И вовсе не /333/ нечто производное, и не слуга троицы, и не привнесенное, якобы прежде не существовавшее, а лишь потом появившееся. Сын не меньше отца, а от сына — дух, но непреложно и неизменно — та же троица присно».

Такое исповедание допускается церковью армянской и душою Киракоса, и смело можно проповедовать, что дух изошел от отца и был явлен сыном. Таков был наш ответ на послание Запада, и мы твердо пребываем в этой вере милостью святого духа, которому слава вечная, аминь.

ГЛАВА 51

Истинное исповедание православной веры

Веруем в отца и сына и святого духа, претворенных в три лица и прославленных в одном божестве, святую и равно-прославленную троицу без начала и без конца, вечную и беспредельную, всегда безбедную и ликующую, совершенную во всем и разбирающуюся в добре, по природе имущую и щедро дарующую нуждающимся; в троицу совершенную, невозрастающую и неубывающую, разделенную на лица, случается, и на имена, но остающуюся в единстве /334/ и пребывающую во [205] славе и славящуюся в божественной природе, в могуществе, в воле, в мудрости, в деле, в величии и наипаче — в непостижимости и неизреченном милосердии.

Отец нерожденный, сын, рожденный от отца, непорочный и бестелесный, единосущный с отцом прежде век. Дух святой исходит от отца и является в сыне — не рождением сына, а исхождением подобно роднику — ему единому ведомый пример, непостижимый тварям его; вместе с отцом всегда сын и дух; дух [относится] как к отцу, так и к сыну; отец не превращается в сына, или сын в дух, или дух в сына либо в отца.

Отец, обладая личностью и именем отца, и сын, обладая личностью и именем сына, и дух, обладая личностью и именем духа, не превращаются друг в друга и не меняют имени либо личности, а отец [останется] всегда отцом, сын — всегда сыном, а дух — всегда духом, в которого я верую.

От него и из любви по исполнении времени благовествованием архангела Гавриила к святой душою и телом деве Марии появился ради спасения нашего сам сын и вочеловечился через нее, как определено природе нашей — душа, мысль, дыхание, тело — все, что составляет законченного человека грешной природы адамовой, откуда происходила и Мария; и, взяв, обожествил, не изменив и не спутав, в неисповедимое и неизречимое соединение. И получился он двух совершенных естеств — божественного и человеческого; единое лицо с совершенной, непреложной и неде/335/лимой природой, не сменив человеческой плотной воздушной природы на безвоздушную и ясную природу божества, потеряв свою; и, не смешав ясной и бестелесной природы божества с природой плоти, уклонился от своей вечной ясности, хотя и говорится относительно нерасторжимого единства: вочеловечение бестелесного и уплотнение Слова. Остался один лишь единородный сын, единое лицо, единый Христос, и действительно, оба соединились в единое существо, единую волю, единое стремление, единое дело, одно рождество через сохранение девства [родительницы], одна мать без предвечно рожденного без матери отца.

И исповедую присно матери Эммануэла — Богородице и присно Эммануэлу — Богу, с тем же телом и таковым же после рождества. Поклоняюсь всем страстям и делам божеским, наисмиреннейшим и высочайшим — непорочным страданиям, перенесенным ради нас; не разделяю, но один единый говорю о господе моем; но не знаю путаницы и проклинаю тех, кто знает и вносит путаницу.

А также и муки крестные — исповедую божий крест и смерть, но говорю не смерть сущего естества и не отделение от тела, ибо естеством соединен с богом и обожествлен, а [206] исповедую бога бессмертного, который умер, препоручив разумную душу свою отцу.

Божество, неотделимое от души и тела, нерасторжимо соединенных /336/ с духом, и ад разорило, и смерть убило, и тело освободило от бренности, подобно богу и телу божьему; излучая сияние на все могилы, воскрешая многих, зная, что в назначенный час огромное число их будет взято в недра земли, и не в одиночку, подобно Ионе в [чреве] рыбы, а по многу смертных душ, происшедших от Адама и из ада, и по многу тел, превратившихся в прах в могилах, он восстал из могилы с нерушимой печатью нетленности, как из чрева Марии, и, вознесшись, вступил на небеса нерассекаемо непорочный, как в горницу с запертыми дверьми; ибо Да будет известно, что он превыше природы плоти; ибо природа плоти смертна, бренна и порочна, если она будет предоставлена сама себе, и с телом он не может войти сокровенно; ведь господь и божество, полностью заключая в себе истинного человека со всей его определенностью, воссияло и засверкало лишь божественностью, воздействуя велелепием слова, кое сонмы апостолов осязали руками и увидели блаженными очами своими незримого, превращенного в зримого. Грядет он в том же теле и со славой отца своего судить живых и мертвых, и царствию его несть конца.

Верую и во все сущее из ничего, происшедшее из той же троицы, в Адама, созданного по образу божьему, и самовольными преступлениями обреченного «а смерть, я опять обновленного тем же творцом, промыслом одного лишь единородного, волею отца и духа.

/337/ Верую в повсеместное воскресение всех разумных [тварей, происшедших] от Адама тем же могуществом создателя и обновителя.

Верую в справедливость правосудия, которое в дни [страшного] суда [каждому воздаст] по заслугам, и в воздаяние вечной жизнью и мучениями.

Это и есть краткое исповедание веры нашей и всех православных, чем господь сподобит нас частицы благодати милосердия своего, чтобы мы могли бы с нею пребывать в мире непорочною жизнью и благими делами и с этим исповеданием отправиться ко Христу, надежде нашей и прибежищу, и быть достойными смело лицезреть блаженную и всесвятую троицу, представленную в трех лицах и возвеличенную в едином божестве, владычестве и царствии. И да удостоит нас и всех истинно верующих неизреченных благ и неописуемых радостей, чего «не видел... глаз, не слышало ухо и не приходило то на сердце человеку, что приготовил бог любящим его» (I посл. к Коринф., 2, 9). [208]

Итак, этого исповедания придерживаются и свято его хранят во многих частях мира, поэтому во время всякого священнодействия следует произносить это исповедание [нашего] великого первосвященника и требовать его с тех, кого желают рукоположить.

И затем поименно проклинаются волки-осквернители — все еретики, сто пятьдесят и девять расколов, [бывших] до сего времени, и других, подобных им, которые еще будут; и исповедуются все православные, пастыри цер/338/ковные, которые напутствовали паству христову и вскормили ее на животворной ниве.

И тогда снизойдет дух на этот алтарь священный и упокоится на том посвященном, который умеет отличить чуждое от привычного, как поставить пастырем знающего и мудрого, чтобы он сумел призвать к жизни достойного жить, т. е. доставить к богу; ибо это и есть ограда, предохраняющая обретенных крестом и кровью верующих, дабы они не только оставались в стороне от зла, но и шли вместе с благами к господу нашему Иисусу Христу, которому слава вечная, аминь.

Великий вардапет Ванакан тоже написал [о том], как следует исповедовать или же говорить о святом духе от отца и сына.

ГЛАВА 52

Наставление об исповедании веры вардапета Ванакана

Говорить от души с духом — дело духовных лиц. Если же кто-нибудь через твердость [веры] согласится добровольно собирать летом солому, то приятно будет [ему встретить] также колос, и тогда повеет тихим ветром, как у Илии (III кн. Царств, 19, 12), и распространится слово [господне], и восславит он единое божество в трех лицах, проя/339/вляющихся одно из другого, как свет из света, ибо, если эти сотворенные овет и огонь не скрыты от своих близких и чужих, как же [будет скрыт] творец, несотворенный друг в друге (Т. е. в трех лицах бога — отце, сыне и духе святом), и от тварей, хотя мы и не можем этого знать? Если невозможно разделить на три постижимые части воздух, огонь, воду и вино, ибо они лишены плотности, меж тем они разлагаемы, хотя и кажутся неразлагаемыми, отрицаемы, хотя [кажутся] неотрицаемыми; насколько же более дерзким будет стремление мысли постичь [208] в согласии с разумом несотворенную, непорочную, безграничную, единосущную святую троицу, коей нет предела, нет и места, куда можно было бы ее определить. Но познающий чрез посредство церкви должен познавать то, что возможно познать из богодухновенной книги, коя есть яство и пища [духовные], [заключенные] в ней мысли об ангельских существах и сотворении их, ибо познаваемое посредством разумного познания познается познающим познанием.

«Итак, вдумайся в самого себя, — говорит глава пророков Моисей, — берегись» (Киракос, очевидно, имеет в виду следующее изречение: «Берегись, чтобы ты не забыл господа, бога твоего, не соблюдая заповедей его, и законов его, и постановлений его, которые сегодня заповедую тебе» (Второзак., 8, 11)). И Филон поучает, мол: «По собственной плоти познай свою троицу, коя есть дух, и мысль, и слово». По тому же образцу и Павел пишет нам: «Един бог-отец, един господь Иисус Христос, един дух святой». То же самое провозглашает и святой собор Никейский: «Верую в единого бога-отца, и в единого господа Иисуса Христа, и в единый дух святой» (См.: Книга правил святых апостолов, святых соборов вселенских и поместных, святых отец, М., 1893). А Иоанн Креститель исповедует единство сущности — говорит о происхождении отца и духа, т. е. Слово и сын, говорит, имеет отца и дух.

Афанасий говорит: «Три существа, или три лица». Григорий Богослов 9 /340/ говорит: «Три сущности, или же три лица или же говори, как тебе нравится. Сам бог, — говорит, — тот, который есть, которому нет начала и нет конца». Григорий Богослов, и Василий, и Григорий Нисский: «Нерожденный и рожденный и исходящий» — .и этого придерживается вся православная церковь. Иоанн Златоуст: «Корень, растение и побег». Павел говорит: «Отец — сущность, сын — образ, отец — свет, сын — луч». Афанасий называет сына образом отца, а дух — [образом] сына, т. е. и отца и сына; сам господь называет отца духом. И Григор Лусаворич называет сына духом, и вся богодухновенная книга называет духом духа. Павел говорит: «Отец — невидимый, сын — образ невидимого», ясно, что дух — это образ отца и сына, ибо сущность образа и изображения одна и та же согласно тому, что «сотворил бог человека по образу своему» (Бытие, 1, 27), ибо это один образ, один прообраз одного человека, одной сущности и трех лиц, одного божества; об этом свидетельствуют как Ветхий, так и Новый заветы. И так как отец — безначален и беспричинен, как об [209] этом сам (бог) говорит Аврааму: «Мною клянусь тебе» (Бытие, 22, 16; Исх., 32, 13) — и Моисею: «Я есмь сущий» (Иоанн, 3, 8), как бы говоря: «Ни от кого более, как от отца, и сын и дух». Ооия говорит: «Дух мой и Слово — в тебе». И сам господь говорит: «Дух дышит, где хочет... а ты не знаешь, откуда приходит и куда уходит; так бывает со всяким, рожденным от духа» (Иоанн, 3, 8). Посему и святой Епифаний Кипрский 10 говорит: «Дух — отец, и от него сын и дух». Ибо отец — название безначалия, и все трое безначальны во времени. То, что называется духом, означает бестелесность, и бестелесны все трое; то, что называют сыном, означает существо /341/ и естество, ибо они — три существа и одно естество. Сын от отца — говорят, но отец от сына — не говорят, ибо он от того, но не тот от этого; сын и дух от отца — говорят, но отец от них — не говорят, сын и дух от отца — говорят, один по рождению, другой по истечению. Говорится, что сын проистек, и говорится, что дух проистек. Говорится, что сын произошел от отца, и говорится, что дух проистек. Говорится — отец дух, но не говорится — сын [дух]; дух не называется ни отцом, ни сыном; сын от отца и дух от отца и сына. Отец — корень, сын — растение, дух — побег от корня, от растения. Отец — бытие, сын — уста, дух — дыхание. В дыхании уст его — все его могущество. И что «рассадники твои — сад с гранатовыми яблоками» (Песня Песней, 4, 13. В тексте: «***», а в армянском переводе Библии вместо слова «***» стоит слово «***») и что «...дунул и говорит им: примите духа святого» (Иоанн, 20, 22). Отец — лицо, сын — существо, дух — длань, а из длани — перст. «Я перстом божьим изгоняю бесов» (Лука, II, 20).

Сын от отца и дух от них, говорит святой Епифаний, сын исходит от отца, а дух исходит от отца и сына. Сын сотворен отцом, точно так же и дух сотворен сыном. Сам господь говорит: «От моего возьмет и возвестит вам» (Иоанн, 16, 15), и сын от духа возьмет согласно следующему: «Ибо родившееся в ней есть от духа святого» (Матф., 1, 20). Три солнечных света, все по одному образцу — непостижимые, неизреченные, не имеющие ни формы, ни качества, ни количества, ни предела. Но один [из них] принял нашу природу и проявляется в нашем слове — через него и познается отец и дух. Сын называется рожденным, [210] что толкуется как «произошел от кого-то», и говорится «изошел», что толкуется как «ни от кого произошел», ибо нет у него личности отца, нет личности духа, а [есть лишь] своя /342/ [личность] сыновняя. Говорится, что дух изошел из отца и сына, ибо нет у него личности отца и личности сына, а есть лишь его духовная личность. Эти три имени — единый признак трех лиц, и не выше один другого, и не ниже один другого, а все они равны друг другу во всем. Не три образа единого естества — может быть, кто-либо так подумает, — а образ трех лиц в одном естестве: некий отец, ибо не от другого отца он, и некий сын, ибо он от отца, и некий дух, ибо он от отца и от сына. Отец называется нерожденным, ибо он не произошел ни от кого, и сын рожденный, ибо он произошел от отца; дух не называется ни сыном, ни рожденным, дабы не казалось, что это два брата, и не является близнецом сына, дабы не казался дочерью, и не говорится «от сына лишь», дабы не считали его внуком.

Почему же ты, о мудрый и справедливый верующий, так стремишься узнать две причины? Василий спрашивает своего брата Григория: «Что является началом начала?» И тот говорит: «Первая причина второй причины. О возлюбленный, кому могла быть причиной отец и сын, если не своему духу?» Григорий Богослов заимствует слова Платона, который писал: «Если говорить — превращенный в жертвенную чашу, наполненную, смешанную, истекающую — он отвергает, если же говорить — первая и вторая причина — он соглашается». Почему же ты, исповедующий две причины, возмущаешься, если порядок названий отмечает одну сущность, а также является другим признаком трех лиц в одном естестве, дабы установление и порядок исповедания веры остались бы несмешанными и цельными: одно божество, рас/343/положившее все стройно по порядку, дабы не заронить в мысли исповедующего беспорядка и мешанины. Спрашиваю тебя, о внемлющий, почему мысль твоя остается в тебе и зарождает мысль в другом? Если ты не знаешь этого, то как же ты рассуждаешь о боге и противишься Писанию? Если ты не можешь видеть света, возникшего в твоем уме, и мудрости, которая совокупна со словом твоим, того, что исходит из сердца твоего и свивается в голос, не старайся узнать что-либо, противное богу и Писанию.

И повторяю: откуда слово твое — из ума или из души? Если из ума твоего и без души, следовательно, слова твои бездушны; а если из души и без ума, следовательно, слова твои бессмысленны; если же они из души и из ума — слова твои имеют душу и смысл, как это и есть; а если слова твои воодушевлены смыслом — сущны они. [211]

Единство сущности бога и разделение личности не рассматривай по образу вещественному, дабы не обольщаться; дух, если скажешь, что он исходит и происходит от одного лишь отца, то дух этот бессмысленный; а если скажешь — от одного лишь сына, то это иное начало; а если скажешь — от отца и сына, это верно, так это и есть. И подобно тому как отцовство бога не есть телесное, а также и сыновство, точно так же и происхождение. Он — слово, как принято говорить в народе; это имя целиком произошло из того-то и выделилось целиком из вот того-то, не осталось на своем месте, и не привнесло с собой иного, и не отсекло от другого, и не отрезало от другого: хочешь — говори целое, хочешь — говори чистое, хочешь — говори простое.

/344/ Итак, дух от отца и от сына, и не то, чтобы ему не хватало чего-либо или же был он отсечен от них. Полный, совершенный бог — отец, полный, совершенный бог — сын, полный, совершенный бог — дух святой: одно совершенное божество в трех лицах, равных во всем.

Таково исповедание православной (Здесь и везде в источнике под «православием» автор подразумевает армяно-григорианское исповедание) церкви. Святой Дионисий 11 равно называет «исхождением» всю троицу — отца, сына и дух, говоря следующее: «Название "исхождение" — образумляющее, усиляющее, оживляющее» — и далее в этом же роде, и снова: образумление, усиление, оживление и другое тому подобное.

И опять умоляю тебя, не представляй себе имя божье по сущности, а [представляй] по попечению о нас. А если нет — богом будут называться свет и жизнь. Что ты хочешь сказать, что свет и жизнь такие же, какие мы видим и в которых мы живем? Или же можешь ты познать имя и сущность своей души? Это — обетование готовящихся в тот час, когда стало ясно, что «не видел того глаз, и не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил бог любящим его» (I поcл. к Коринф., 2, 9).

Так не требуй большего, дабы тебя не оттолкнули все 12.

ГЛАВА 53

О кончине святого вардапета Ванакана

Угодный богу великий вардапет Ванакан достиг благополучной старости и на склоне дней своих, убеленный сединой, преставился, подобно патриарху Авраа/345/му, к господу, [212] завершив свой жизненный путь и сохранив веру свою и православное исповедание, т. е. [исповедание] святой троицы и страстей христовых. С отроческих лет жил он, служа господу, много пота пролил и трудов вложил в дело проповедническое, многих сынов [духовных] довел до славы, подвергал себя покаянию на разные лады, умерщвляя плоть мирскую согласно заветам апостольским распять тело на кресте по принуждению и желанию. Ибо божий человек сей был подобен легкокрылой летунье-пчелке, облетающей множество разнообразных цветков и собирающей с них полезное и важное для своих нужд и питания, а также для исцеления царей и простых людей. Точно так же и он, вобрав в свою личность черты характера и добродетели всех святых, начал вырабатывать мед на свои личные нужды и на пользу другим, поскольку обладал справедливостью Авеля, красотою Сифа, упованием Еноса, верой Еноха, совершенством Ноя, верой и действенностью Авраама, покорностью Исаака, боговидением Израиля, скромностью Иосифа, терпением Иова, кротостью Моисея, ревностью Финееса, девственной святостью Иисуса, невинным чистосердечием Самуила, /346/ смиренным сердцем Давида, мудростью Соломона, отвагой Исайи, мстительностью Илии, сострадательностью Иеремии 13; по примеру Даниила и Иезекииля пошел он в плен с народом божьим, по примеру Зоровавеля и Иисуса стал обновителем храма божьего, по примеру Птолемея 14 собрал множество книг разных народов и языков, подобно Иоанну 15, жил в пустыне и по велению господа проповедовал покаяние, вкушал Ветхий и Новый заветы. Как Петр, исповедовал он господа нашего, сына божьего, и стал главою церкви. Вместе с сынами Громовыми 16 духовно возгремел он и занялся богословием, вместе с Павлом сеял во всех слово сущее и подтверждал это писанием, вместе с учителями церкви сражался и изгонял волков 17, вскармливая часть [прихожан] молоком, а остальных — твердой пищей (См.: I посл. к Коринф., 3, 2 — 3).

Так вот, тот, кто обладал всеми этими добродетелями, сам творил [добро] и других учил тому же, преставился к господу, воздав долг природе. И кончина его произошла таким образом. В монастыре, им же самим возведенном, который называют Хоранашатом (так как там много церквей, откуда и пошло название его (Хоранашат (арм.) — «множество хоранов», т. е. сводов, алтарей)), что находится против крепости Ергеванк, позади Гардмана, возвел он великолепные строения, /347/ соорудив из тесаного камня паперть у врат большой [213] церкви, построенной им же самим, и там обучал делу проповедническому [людей], собравшихся к нему из всех гаваров. В дни святого великого поста он заболел, от этой болезни и умер. И прежде чем отдал святую душу свою богу, как написано, призвал он братию, ласковыми и приятными словами утешал их и умолял оставаться твердыми в обрядах, вере православной и благочестии. И затем с легким вздохом испустил пречистый дух свой из тенет плоти десятого числа месяца арег по новому способу счисления и восемнадцатого марта по [календарю] римлян, за два дня до наступления весны, в субботний день — день поминовения блаженного Кирилла, патриарха иерусалимского, который составил катехизис, написал книгу «Присвоение имени» 18 и [описал] мученичество святого Орентия и шести его братьев, которые были мученически умерщвлены богохульником Максимианом 19. [Вардапет Ванакан] вел такой же образ жизни, как и они, поэтому ?и сподобился того, что они помянули его.

И собрались на похороны его неисчислимые толпы и оплакивали его с великой скорбью и горечью, ибо лишились светлых пропове/348/дей блаженного и душеспасительных речей [его]. И понесли и похоронили его повыше монастыря на восточной стороне близ самой маленькой церкви, где находились могилы нищих, потому что сам он так велел.

Был там и епископ того гавара тэр Саргис в сопровождении множества вардапетов и иереев. Прибыл и агванский католикос тэр Нерсес и через день после поминовения его епископ тэр Иованнес. Они сильно горевали и плакали на могиле его и, утешив братию тамошнюю, вернулись каждый к себе. Настоятельство монастыря взял на себя его племянник, священник Погос, а обучать проповедническому делу стал вардапет Григорис — его ученик и родственник. И это имело место в 700 (1251) году. Нынче же молитвами его да ниспошлет бог мир всему свету, нам же — частицу воскресения его и венца.

ГЛАВА 54

Об Иованнесе Гарнеци

Был некий муж добродетельный, дивного нрава, действовавший по заповедям божьим, смиренный с раннего детства, удостоившийся священнического сана, монах по имени Иованнес из городка Гарни, где находится чудесный дворец Трдата 20, из святой обители Айриванк. Он с детских /349/ лет презирал [214] все мирское и, оставив род свой и дом, ушел жить в пустынь; любил уединение и беззаботные беседы с богом, обрек себя на разного рода самоотречения — пост и молитвы, на сон на земле — и, не зная отдыха, бодро переходил с места на место и [рьяно] просвещал встречных.

Дарована была ему также милость исцелять [людей], ибо он прикладывал руку и молился и исцелял многих немощных. У него просили и охранные письма для себя, и он тотчас же давал всем, кто просил. И это делали не только верующие, но и многие из неверующих. И он, начертав название святой троицы и таинственные слова молитвы, вручал им. А те, принимая с верой, носили на [теле] своем. Многое рассказывали [люди] о гаем, но самое достоверное [рассказал] нам чудесный вардапет Вардан, чьи слова заслуживают доверия, ибо они (Вардан и Иованнес) любили друг друга и были привязаны друг к другу. Так как мы его не видели во плоти из-за дальности расстояния, он рассказал нам в утешение кое-что из его личной жизни и сказал, дескать: «Сам Иованнес рассказывал мне: "Прибыл я в светлый город Иерусалим поклониться местам страстей [христовых] и задержался там на несколько дней, остановившись на ночлег в [монастыре] святого Иакоба. /350/ И однажды ночью, еще до того, как звонарь ударил в трещотку, которой будили всех к молитве, покуда я еще молился в святой церкви, вардапет, который был правителем [монастыря] святого Иакоба, позвал меня и сказал: "Иди послушай удивительные истории, которые рассказывает мой юный священник". И когда я пришел к нему, он позвал иерея, видевшего дивное видение, и говорит: "А теперь [еще раз] расскажи, что ты раньше рассказывал, пусть и он послушает". И иерей стал рассказывать: “До вашего прибытия в нашу церковь я молился в верхних покоях святой церкви, и вдруг нарисованный образ архангела Гавриила, расположенный против образа пресвятой Богородицы, заговорил и сказал: “Радуйся, благодатная, господь с тобой" (Лука, 1, 28), “Благословенна ты между женами, и благословен плод чрева твоего" (Лука, 1, 42). И стали нарисованные образы всех святых до великого часа вещать то же самое: “Радуйся, благодатная, господь с тобой". И я, удивившись, воздал славу богу и, поискав, нашел с помощью календарного искусства, что было это тридцатого числа месяца арег, седьмого апреля и пятнадцатого нисана 21. Это видение и явление чуда свидетельствуют о правоте празднования армян, ибо мы говорим, что благовествование святой деве было тридцатого арега, седьмого апреля и пятнадцатого [215] нисана, а не так, как вопреки нам неблагоразумно говорят /351/ иные народы, особенно греки, мол, двадцать пятого марта».

Вот что рассказал нам тот правдивый человек в подтверждение православия веры нашей.

Еще один [рассказ], подобный этому, поведал нам тот святой муж Иованнес.

«Был я, — говорит он, — на реке Иордан, молился на местах, где крещен был господь и святой Иоанн Креститель. Пришли ко мне трое мужчин из мусульман и попросили меня крестить их святым крещением. Но я оттягивал несколько дней — авось они получат [крещение] от кого-либо другого, ибо видел, что это варвары, и считал, что они лицемерят.

[Тогда] тот, кто был старшим среди них, рассказал мне: “Мы из Зангиана, из персидского города, и по верованию мугри. Построили мы высокий прекрасный минарет, приготовили все, что нужно для его освящения. И поднялся я на самый верх купола, чтобы согласно верованию мусульманскому подать презренный голос свой. И вот увидел я, как на востоке разверзлись небеса и все осветилось нескончаемым светом. Грозный и дивный царь восседал там на троне славы, а вокруг него — сонмы ангелов, благословляющих его невыразимо [прекрасными] голосами. Приходили поклоняться ему все племена христианские — каждое в сопровождении предводителя своей веры, явно украшенного славой. И /352/ когда они поклонялись [грозному царю], тот принимал приветствие их. Под конец пришло какое-то другое племя, обладающее еще большей славой, чем первые, а предводители их были просто изумительны. И когда они подошли и поклонились царю, он вместе с престолом своим двинулся ям навстречу и облобызал их вместе с их предводителями, воздал им больше почестей, чем всем остальным народам.

И пока я, удивленный я ошарашенный, стоял в изумлении, поднялся ко мне наверх вот он, старший мой сын, и говорит: “Что ты мешкаешь, ведь тебя ждет весь народ?!" Но глянул он на восток и увидел то же видение и остановился, очумелый. Позже, когда мы очень задержались, толпа возмутилась за промедление, и поднялся наверх к нам вот этот — младший мой сын — и стал выговаривать нам за задержку. И так как видение к его приходу уже исчезло, мы рассказали ему о причине нашего промедления и о видении. И тут же мы вознамерились с той высоты провозгласить Христа истинным богом и самих себя — христианами. Он помешал нам и сказал: “Раз это так, мы должны действовать с умом: если мы сейчас начнем проповедовать в пользу Христа, толпа мусульман тотчас же убьет нас и возведет на нас поклеп, мол, за какие-то преступления мы убили их. И кто узнает о нас?! [216]

Лучше пойдемте, дадим им их пищу, приготовленную нами, а затем отправимся в святой град Иерусалим и станем там настоящими христианами при помощи крещения в [святой] купели, более того, такими христианами, /353/ о которых вы говорили, якобы их с большой радостью принял царь и отметил их в вашем видении, ежели это были армяне, доставшиеся в удел Фаддею и Варфоломею и святому Григору". Мы послушались слов его, опустились к ним и никому ничего не рассказали. Оставили все свое имущество — движимое и недвижимое — и приехали в Иерусалим; мы молили бога даровать нам встречу с тем народом, который прославлен был в видении. И бог указал нам тебя — мы видели на тебе то же знамение. А теперь мы умоляем тебя — дай нам христово крещение и преврати нас в настоящих слуг бога твоего".

И я, видя желание их и то, что зов исходит от господа, окрестил их в святой реке Иордан во имя отца и сына и святого духа и приобщил их пречистого тела и крови сына божьего. Они, попрощавшись с нами, покинули город, чтобы направиться в великий Рим, посетить во славу Христа гробницы святых апостолов Петра и Павла».

Тот же дивный Иованнес рассказал нам следующее: «Сорок человек армян отправились в Синайскую пустыню, к горе, где бог явился Моисею и вручил ему каменные скрижали, на которых написаны были десять заповедей (См.: Исх., 31, 18), с тем чтобы поклониться богу и посмотреть на святые места.

/354/ У подножия горы был ромейский монастырь, там они и проживали, со всею строгостью соблюдая обряды, И когда они вознамерились подняться на гору, обитатели монастыря посоветовали им: “Ночью там не оставайтесь, ибо остающиеся переживают ужасные страхи. А кроме того, случалось многим и пропадать".

Но те бесстрашно взобрались, не взяв с собой ничего съестного, и задержались там на несколько дней. Обитатели монастыря удивлялись, что же случилось с ними, ибо другого пути [вниз] оттуда не было, и стали уже думать, что они погибли там от несчастного случая.

А они, отслужив свою службу, спустились с горы, восхищенные, с просветленными лицами. И было их сорок и два человека. Удивленные обитатели монастыря вышли навстречу им с факелами и светильниками и с большими почестями проводили их в покои. И дивились, поскольку, когда [паломники] поднялись на гору, было их сорок человек, а когда спустились — сорок два, а они знали, что, кроме них, никто наверх не поднимался. [216]

Когда накрыли на стол, к трапезе, подошли двое достопочтенных мужей, те, что пришли сверх сорока человек, чтобы прислуживать им за столом, и не позволяли монастырским людям обслуживать их, говоря: “Это у нас в обычае прислуживать братьям своим".

А когда поели все, что полагалось, они, попрощавшись, исчезли. И были это Моисей и Илия. Обитатели мо/355/настыря, объятые великим страхом, почитали [паломников], как ангелов, и с большим уважением проводили их».

Рассказывал это святолюбивый Иованнес от имени других ввиду собственной кротости, дабы не думали, что и он был вместе с теми.

Позже он странствовал по многим гаварам и городам и достиг города Колониа. Многие из тюрок и мусульман приходили к нему и принимали крещение ради чудесного нрава его и исцелений, совершаемых им.

Тогда персы стали завидовать ему, и владетель города Колониа схватил его и еще одного иерея и, собрав в кучу сухие дрова, поставил их в середину и поджег. Иерей, бывший с ним, плакал, а он подбадривал его и говорил: «Не бойся, бог может сохранить нам, подобно трем отрокам (Даниил, 3, 1 — 24), жизнь и в огне». Покуда огонь разгорался, сын владетеля упал с крепостной стены и поднялся безо всякого увечья. И когда его спросили: «Как ты остался жив?» — он ответил: «Вот тот человек, которого вы бросили в огонь, подхватил меня своими руками и не дал упасть на землю». Тотчас же владетель послал [людей] и приказал вытащить его из огня и позволить ему уйти, куда пожелает.

И он, пространствовав по многим гаварам, отправился в Ромкла к великому католикосу армян владыке Константину. Тот с радостью и большими почестями принял его и не дозволил уехать оттуда. Там и жил он, пока не преставился ко Христу; там же был похоронен, завершив свой путь, сохранив [твердую] веру, добился неувядаемого венца и бессмертия. Молитвы его — вспомоществование нам и отпущение грехов наших; и господь наш Иисус Христос, которому слава вечная, помнит о нем так же, как и о всех святых.

/356/ ГЛАВА 55

О Сартахе, сыне Батыя

Великий военачальник Батый, находившийся на севере, обосновался на жительство на берегу Каспийского моря и великой реки Атль 22, равной которой не найдется на земле, [218] ибо из-за равнинной местности она растекается, подобно морю. Там в великой и обширной долине Кипчакской и расположился он (Батый) вместе с огромным, неисчислимым войском, ибо обитали они в шатрах, а когда снимались с места, шатры перевозили на повозках, впрягая в повозки множество волов и лошадей.

Он (Батый) очень усилился, возвеличился над всеми и покорил всю вселенную, обложил данью все страны. И даже его сородичи почитали [Батыя] больше всех остальных, и тот, кто царствовал над ними (коего они величают ханом), садился на престол по его приказу. Случилось умереть Гиуг-хану. В царском их роде началась распря о том, кому сесть на престол. И все нашли, что он (Батый) достоин сесть [на престол] или же станет царем тот, кого пожелает [Батый].

И пригласили его приехать из северных стран на родину свою, чтобы царствовать над всеми. Он отправился утвердить свою власть, а во главе войска оставил своего сына по имени Сартах 23. Поехав же, не сел на трон царский, а назначил [вместо себя] одного из своих сородичей, по имени Манту 24, а сам возвратился к войску своему.

/357/ Некоторые из его родственников были недовольны этим, так как надеялись либо воцариться самим, либо посадить на престол сына Гиуг-хана по имени Ходжа-хан, однако не решались открыто высказывать свое недовольство. А когда он вернулся к своему войску, они стали выражать возмущение Мангу-хану и начали крамолу.

Батый, услыхав об этом, приказал убить многих из сородичей своих и знати, в том числе и одного великого начальника, по имени Элчи-Гада 25, получившего [в свое время] от Гиуг-хана приказ встать вместо Бачу-ноина во главе татарского войска, находившегося на Востоке и в стране армян. Молва о смерти Гиуг-хана дошла до него, когда он был еще на пути к Персии. И он остался там, выжидая, кто же захватит царский престол. Начальники войск, расположенных на Востоке, донесли Батыю на него, дескать, тот не хотел, чтобы [Батый] правил ими, ибо человек он высокомерный, и сказали, что, мол, он не подчиняется также Мангу-хану. [Батый] приказал привести его к себе; его схватили, закованного привели [к хану] и безжалостно убили.

/358/ Затем начали являться к нему цари и царевичи, князья и купцы — все огорченные тем, что были лишены вотчин своих. И [Батый] судил по справедливости и возвращал каждому, кто просил его, все области, вотчины и владения и снабжал специальными грамотами (В тексте: «***», имеются в виду ханские ярлыки), и никто не смел противиться приказам его. [219]

Был у него сын по имени Сартах, о котором мы выше упомянули, воспитанный кормилицей-христианкой; вступив в возраст, он уверовал в Христа и был крещен сирийцами, которые вырастили его. Он во многом облегчил положение церкви и христиан и с согласия отца своего издал приказ об освобождении [от податей] священников и церкви, разослал его во все концы, угрожая смертью тем, кто взыщет подати с церкви или духовенства, к какому бы племени они ни принадлежали, даже с мусульманских мечетей и их служителей.

С этого времени, осмелев, стали являться к нему вардапеты, епископы и иереи. Он любезно принимал всех и исполнял все их просьбы. Сам он жил в постоянном страхе божьем и благочестии — возил с собой в шатре алтарь, всегда исполняя священные обряды.

Вместе с другими прибыл к нему (Сартаху) и великий ишхан Хачена и областей Арцаха Гасан, которого ласково называли Джалалом (Джалал — по-персидски означает «слава», «величие», «великолепие») — муж благочестивый, богобоязненный и скромный, армянин по происхождению. Он (Сартах) любезно и почтительно принял его /359/ и всех, кто был с ним: ишхана Григора, которого обычно называли Отроком, [хотя] он в то время был уже старик, и ишхана Десама, скромного юношу, и вардапета Маркоса, и епископа Григора.

Он повел [Джалала] к своему отцу, оказал ему высокие почести и вернул ему его вотчины — Чараберд, Акану и Каркар, отнятые раньше у него тюрками и грузинами. [Гасан] получил также на имя владыки Нерсеса, католикоса агванского, грамоту об освобождении [от налогов] всего его имущества и доходов, чтобы был он свободен и не платил податей, смело странствовал повсюду в подвластных ему уделах и никто чтобы не прекословил ему.

И Джалал радостный вернулся домой, но спустя несколько дней, притесняемый сборщиками податей и Аргуном, отправился к Мангу-хану, и воцарился Мангу-хан в 700 (1251) году армянского летосчисления.

ГЛАВА 56

О саранче, которая опустошила страну

В 701 (1252) году армянского летосчисления появилась саранча, и было ее так много, что, когда она поднималась, от тени ее мерк свет солнечный. Прилетев из областей персидских, она съела в Армении все: не только молодую [220] поросль, но и пожирала землю и мусор; она забиралась в дома /360/ через ердики и двери, если они оказывались открытыми.

Страна впала в ужас,  стало мало хлеба. А когда наступила зимняя пора, [саранча] отложила яйца в землю и сдохла. По стране распространилось зловоние. Весной 702 (1253) года земля породила молодую саранчу в таком обилии, что вся почва и камни на земле были покрыты ею. По вечерам они собирались в кучи, напоминающие холмы. И начала [саранча] поедать молодую поросль и почву.

Люди задумали оставить свои дома и в поисках пищи уйти в чужие края. Но так как [саранча] еще раньше опустошила окрестные области, начав с Исфахана, [распространилась] по Азии, Персии и Междуречью, [люди] были в замешательстве и не знали, как быть. Тогда они возложили надежду только на всесильную десницу и могущественную длань, которая создает твари из ничего и благодаря милосердию своему всегда печется о них, для которой я невозможное становится возможным. И со слезами и обетами просили избавить страну от бедствия.

А милосердный бог скоро послал лекарство против жестоких ран, и «тот, кто поразил, тот и исцелил» (Cр. Второзак., 32, 39; Осия, 6, 1). Прилетело множество мелких пестрых птиц, которых обычно из-за многочисленности их называют тарм 26. Они, начав с самой границы, понемногу уничтожили дотла все огромное множество са/361/ранчи, так что не осталось ни одного [насекомого]. И надо было видеть, как все уста восхваляли бога, все умы восхищались [им]. Однако рассказ об этих птицах достоин изумления.

Говорят якобы в каких-то краях Персии, называемых Керманом, есть вода, и [люди] отправляются туда, набирают воду в стеклянные бутылки и несут, не оглядываясь назад; [бутылку] с той водой на землю не кладут, а привязывают к шесту и втыкают его [в землю]; это и есть место отдыха птиц. За водой, которую несут, летят птицы, [числом равные] числу пришедших [за водой], и также птицы летят вслед за саранчой. Но мы-то веруем в то, что все делается по промыслу божьему, который позволяет беде настигнуть страну за грехи ее, но снова исцеляет благодаря милосердию своему, как того желает. Так, он послал как кару саранчу эту и дал как лекарство и облегчение множество птенцов, уничтоживших [саранчу]. [221]

ГЛАВА 57

О переписи, проведенной по приказу Мангу-хана

Итак, в 703 (1254) году армянского летосчисления Мангу-хан н великий военачальник Батый послали востикана по имени Аргун (получившего еще повелением Гиуг-/362/хана должность главного сборщика царских податей в покоренных странах) и еще одного начальника из рода Батыя, которого звали Тора-ага, с множеством сопровождающих их лиц провести перепись всех племен, находившихся под их властью.

И те, получив такой приказ, отправились во все страны исполнить [поручение]. Добрались они до Армении, Грузии, Агаанка и окрестных областей. Начиная с десяти лет и старше всех, кроме женщин, записали в списки. И со всех жестоко требовали податей, больше, чем люди были в состоянии [платить], [народ] обнищал. [Сборщики налогов] притесняли их невообразимыми требованиями, пытками и муками. И того, кто прятался, схватив, убивали, а у того, кто не мог выплатить подать, отнимали детей взамен долга, ибо странствовали они [в сопровождении] персов-мусульман.

Даже князья — владетели областей ради своей выгоды стали их сообщниками в притеснениях и требованиях. Но этим они (монголы) не довольствовались; всех ремесленников, будь то в городах или селах, они обложили податью. И рыбаков, промышляющих рыбной ловлей на морях и озерах, и рудокопов, и кузнецов, и красильщиков 27 — [всех обложили податью]. Да нужно ли мне подробно рассказывать? Были закрыты /363/ людям все пути к получению доходов, и лишь сами они получали доходы. Все соляные копи как в Кохбе, так и самых разных местах были отняты.

Нажились они и на торговцах и собрали огромное богатство — золото, и серебро, и драгоценные камни. И так, обобрав всех, повергнув страну в горе и бедствие, они оставили злобных востиканов в тех странах, чтобы они взыскивали то же самое ежегодно по тем же спискам и указам.

Однако ими был возвеличен один богатый купец, по имени Умек 28, которого сами они называли Асилом. Человек этот любил делать добро, и мы уже упоминали о нем, рассказав, как он во время разорения татарами города Карин спасся вместе с сыновьями Иованном и Степаносом и своими братьями. А в это время он уже обосновался на жительство в городе Тифлисе, считался названым отцом грузинского царя Давида и был почтен грамотой хана и [уважаем] всей знатью. Он заплатил щедрую дань Аргуну и спутникам его, и те оказали ему большие почести. [222]

Но с духовенства не взыскали никаких податей ибо не было у них на то приказа от хана. Точно так же и с сыновей Саравана: Шнорхавора 29 и Мкртыча — людей богатых и знатных.

/364/ ГЛАВА 58

О том, как благочестивый царь армянский Хетум отправился к Батыю и Мангу-хану 30

Набожный и христолюбивый армянский царь Хетум правивший в Киликии, восседал в городе Сисе. Сначала он отправил брата своего Смбата, который был его полководцем с подарками и подношениями к Гиуг-хану, и тот с честью возвратился с грамотой о признании.

А когда воцарился Мангу-хан, великий военачальник Батый, носивший титул царского отца, расположившийся и живший с бесчисленным войском в северных областях на берегу великой и бездонной реки, называемой Етиль 31 что впадает в Каспийское море, послал [людей] к царю Хетуму с [приглашением] приехать повидать его и Мангу-хана И тот боясь его (Батыя), пустился в путь, но тайком и переодетый из-за страха перед соседями своими, тюрками, [главу] которых называли ромейским султаном по имени Азадин 32 ибо они [издавна] таили против него злобу за то, что он протянул руку татарам. И, быстро, за двенадцать дней, пройдя через его страну, прибыл в город Карс. Там он повидался с Бачуноином, военачальником татарских войск, расположенных на Востоке, и другими вельможами, был почтен ими Остановился он у подножия Арагаца, против /365/ горы Ара, в селении Варденис, в доме ишхана, которого прозывали Курдом, армянина по происхождению и христианина по вере Сыновей его [звали] Вачеи Гасан, а жену — Хоришах; [последняя] была из рода Мамиконянов, дочь Марзпана, сестра Асланбега и Григора. [Он пробыл здесь], пока не доставили ему из дома все, что нужно было в качестве подарков и приношений которые отправили ему его отец ишханац-ишхан Константин тогда уже старец, сыновья его Левон и Торос, которого он оставил своим наместником, ибо [к тому времени] благочестивая царица по имени Забел, т. е. Елизабет, что означает неделя божья, уже преставилась ко Христу. Поистине она [223] согласно имени своему была покоем воли божьей: благотворительница, милостивая и любящая нищих, дочь великого царя Левона — первого венценосца 33.

А когда великому католикосу Константину стало известно, что он (царь) благополучно проехал и остановился в Великой Армении, он отправил [туда] великого вардапета Иакоба — мужа разумного и мудрого, еще до этого посланного к греческому царю Иоанну 34, который владел азиатскими странами и в те дни возвеличился, и к их патриарху для установления дружбы и союза. И [Иакоб], поехав туда, предстал перед греческим собором и полными глубокого смысла изречениями из божественного Писания опроверг их в споре о едином естестве Христа /366/ и клевете относительно того, что мы якобы евтихейцы 35. И он глубокомысленными речами доказал по Писанию соединение в неисповедимое единство двух [начал] во Христе — бога и совершенного человека, без утраты божественного, без смешения человеческого; [доказал], что [Христос] прославился в одном естестве, действуя по-божески и по-человечески.

Были также споры и о словах «святой бог», которые мы говорим о лице сына в соответствии со свидетельством евангелиста Иоанна. И о других заблуждениях, которые существовали у них относительно нашего исповедания, все это [вардапет Иакоб] подтвердил свидетельствами богомудрых изречений и Писания, настроил их умы к дружбе и союзу с нашим народом и с честью вернулся от них. Приехал [сюда] и епископ тэр Степанос, и вардапет Мхитар, живший [обычно] в Скевре, куда он поехал из Восточных областей, и священник Барсег, бывший послом у Батыя и приехавший [сюда] с самим царем, и священник Торос, давший обет безбрачия, и Карапет, бывший придворным иереем царя — [человек] смиренного нрава и ученый, а также множество князей. И взяв их, царь отправился через страну Агванк, Дербентские ворота, т. е. крепость Тчор, к Батыю и Сартаху, /367/ сыну его, который был христианином по вере. [Там] ему был оказан большой почет и гостеприимство. Потом его послали в долгий путь на тот берег Каспийского моря к Мангу-хану. Отправившись в путь от иих шестого числа месяца марери — тринадцатого мая, переправившись через реку Айех 36, они прибыли в Ор 37, расположенный на полпути между [местопребыванием] Батыя и Мангу-хана. Переправившись через реку Ертич 38, они вступили в страну Наимана 39, [потом] поехали в Каракитай 40 и достигли Татаристана 41 четвертого числа месяца гори — тринадцатого сентября — и в день праздника воздвиженья креста были представлены Мангу-хану, восседавшему во всем величии своей славы. Преподнеся подарки, [224] [царь Хетум] по достоинству был почтен им. Он пробыл в Орде пятьдесят дней, [хан] пожаловал ему указ с печатью, дабы никто не смел притеснять его и страну его; он пожаловал также грамоту, освобождавшую повсеместно церкви [от податей].

На пятидесятый день, двадцать третьего числа месяца сах-ми — первого ноября, [царь] выехал от них и на тридцатый день прибыл в Гумсгур 42, [оттуда] он поехал в Перпалех, [затем] в Пешпалех и в страну песков, где обитали /368/ дикари: голые, волосы у них росли лишь на голове; груди у женщин чрезвычайно велики и длинны. Люди эти были бессловесны. Водились там дикие лошади желтой и черной масти, белые и черные мулы, крупнее лошади и осла, и дикие двугорбые верблюды.

Оттуда они поехали в Арлех, Куллук, Енках, Тчанпалех, Хутапа и Анкипалех.

Затем вступили они в Туркестан, оттуда — в Екопрук, Динкапалех и Пулат и, пройдя через Сут-Гол и Молочное море 43, прибыли в Алуалех и Иланбалех; затем, переправившись через реку, называемую Илансу, перевалив через отроги Таврских гор, прибыли в Далас и явились к брату Мангу-хана, Хулагу, получившему в удел страны Востока.

Потом, повернув с запада на север, поехали в Хутухчин, Пергант, Сухул-хан, Уросо-хан, Каикант, /369/ Хузах, т. е. Камоц, в Хундахойр и Сгнах, т. е. к горам Харчух (откуда происходят сельджуки), которые берут начало в Таврских горах, доходят до Парчина и здесь кончаются. Оттуда они поехали к Сартаху, сыну Батыя, который собирался к Мангу-хану. Оттуда они отправились в Сгнах и Савран, который очень велик, [затем] в Харчух и Асон, в Саври и Отрар, Зурнух и Дизак. Оттуда на тридцатый день они достигли Самарканда, [затем] Сарипула, Кермана и Бухары. После этого они переправились через великую реку Джехун 44 и прибыли в Мармын и Сарахс, а затем — в Тус, расположенный напротив Хорасана, называемого Рогастаном. Потом они вступили в Мазандаран, оттуда — в Бестан, а затем — в страну Эрак 45, в пределы мулехидов; проехали Тамгу, великий город Рей и Казвин, оттуда — в Авахр, Зангиан и Миану, а на двенадцатый день прибыли в Тавриз. И спустя двадцать шесть дней переправились через реку Ерасх и прие/370/хали в Сисиан к Бачу-ноину, начальнику татарских войск. [Бачу-ноин] послал их к Ходжа-ноину, оставленному им взамен себя начальником войск, а сам, взяв военачальников, пошел навстречу Хулагу, брату Мангу-хана, который шел на Восток.

Благочестивый царь Хетум, приехав в селение Варденис, домой к ишхану Курду, где он оставил свое имущество и [225] поклажу, стал ждать возвращения священника Барсега, которого он снова послал к Батыю показать ему грамоты и приказ Мангу-хана, дабы и тот написал приказ в соответствии с грамотами [хана]. Тогда стали являться к нему его вардапеты: Иакоб, которого он оставил здесь по церковным делам, и Мхитар, которого он вернул от Батыя еще до того, как отправился к Мангу-хану, а также епископы и вардапеты, священники и князья — христиане. Всех, кто приходил к нему, [царь] принимал любезно, ибо был он человек милый и мудрый, прочитавший много книг. Он как следует одарял каждого и радостно отпускал их; жаловал и священническое облачение для украшения церквей, ибо очень любил церковь и литургию. Принимал христиан всех племен и умолял их жить /371/ в дружбе между собой, как [пристало] братьям и членам братства христова, как завещал нам господь: «По тому узнают все, что вы — мои ученики, если будете иметь любовь между собой» (Иоанн, 13, 35).

Множество удивительных и неведомых историй рассказал он нам о варварских племенах, которые он видел и о которых слышал. Он говорил: «Есть некая страна за Хатаем, где женщины имеют обличье человека — [существа] , словесного, а мужчины — обличье собачье; они бессловесны, огромны, волосаты. Собаки эти не позволяют никому вступать в их страну, собаки же охотятся за дичью, и ею кормятся собаки и женщины. От совокупления собак с женщинами дети мужского пола рождаются собаками, женского — женщинами 46.

И еще есть остров песчаный, на котором растет, подобно дереву, какая-то кость драгоценная, которую называют рыбьей, если ее срубить, на том же месте она опять растет, подобно рогам. И еще есть страна, где обитает множество идолопоклонников — поклоняющихся огромному глиняному кумиру по имени Шакмония 47, и говорят, что он уже три тысячи сорок лет является их богом. Есть еще один [идол], которому тридцать пять туманов лет (а один туман равен /372/ десяти тысячам); затем его лишает звания бога другой бог, которого зовут Мадрином 48. Его глиняную статую неописуемой величины поставили в прекрасном храме. И весь народ, включая женщин и детей, являются жрецами и называются тоинами 49. Они бреют волосы [на голове] и бороду и носят желтые фелоны, как у христиан, однако на груди, а не на спине. И очень воздержаны в пище и супружеских отношениях: женятся в двадцать лет и до тридцати лет лишь трижды в неделю приближаются к женам; до сорока лет — трижды в месяц, до пятидесяти лет — трижды в год; а когда им перевалит за пятьдесят, больше к ним не подходят». [226]

Много чего еще рассказывал мудрый царь наш о диких племенах, но мы опускаем [эти рассказы], ибо кое-кому они могут показаться излишними. Спустя восемь месяцев по выезде от Мангу-хана [царь Хетум] достиг Армении, и был 704 (1255) год армянского летосчисления.

ГЛАВА 59

О резне в стране ромеев

И вот в начале 705 (1256) года армянского летосчисления умер Батый — главный военачальник севера, а сын его Сартах находился в пути, /373/ ибо он направлялся к Мангу-хану.

Он не возвратился домой, чтобы похоронить отца, а продолжал свой прежний путь. Это очень обрадовало Мангу-хана, который вышел навстречу [Сартаху], возвеличил его и воздал ему великие почести: передал ему власть отца его — командование всеми войсками, а также [владение] всеми покоренными им (Батыем) княжествами; затем, назначив его вторым [человеком государства] и дав право издавать указы, как властелин, отпустил его восвояси. С ним был и благочестивый ишхан хаченский Джалал, который отправился к властелину вселенной рассказать о бедствии своем, причиной которого был востикан Аргун, о том, что едва избежал смерти [от руки последнего] по подстрекательству мусульман.

[Сартах] пожаловал ему грамоту, подтверждающую его владельческие права над княжеством, без страха перед кем бы то ни было, ибо любил его за христианское [смирение] — ведь сам он был тоже христианин.

[Сартах] прибыл в свои владения во всем величии славы. Его родственники — мусульмане Барака 50 и Баркача 51 напоили его смертоносным зельем и лишили его жизни 52. Это было большим горем для всех христиан, а также самого Мангу-хана и брата его Хулагу, правившего всеми областями на Востоке.

Но еще до того как произошли эти события, великий полководец ханского рода Хулагу приказал всему татарскому войску, расположенному на Востоке, главою /374/ которого был Бачу-ноин, собраться со воем имуществом своим и скарбом, покинуть земли и поселения свои в Мугани, Агванке, Армении и Грузии и двинуться к стране ромеев, чтобы завладеть их, богатой страной. Пришел он туда с такой огромной массой людей, что, говорят, якобы месяца одного едва хватило, чтобы они переправились через (великую реку Джехун. [227] Выступили также с неисчислимыми войсками некоторые родственники его из улуса Батыя и Сартаха и, пройдя через Дербентские ворота, пришли сюда. Это были знатные люди, стоявшие во главе государства. Вот их имена: Балахай, Тутхар, Гули 53, которых мы сами видели; это были внуки Чингис-хана, и их называли сыновьями бога. Они расчистили и облегчили все ходы на пути, по которому прошли, ибо передвигались они на телегах. Много бедствий причиняли они всем странам своими податями и грабежом, нескончаемыми требованиями пищи и питья и довели все народы до порога смерти. И наряду со многими другими [повинностями], наложенными Аргуном, — малом 54 и хапчуром 55 — пришел приказ Хулагу о взыскании повинности с каждой души, которую называли тагаром 56, что и было внесено в казенные списки. [В уплату его] требовали сто литров пшеницы, пятьдесят литров вина, два литра очищенного и неочищенного риса, три мешка, две веревки, одну моне/375/ту 57, одну стрелу, одну подкову, не считая иных взяток. С двадцати голов скота — одну голову и двадцать монет, а у кого не было [скота], отбирали по [их] требованию сыновей и дочерей. И так была притеснена и страдала вся страна.

А татарские войска, хотя и трудно было им покинуть земли и поселения свои, вынуждены были против воли своей сделать это от страха перед ним, ибо они очень боялись его, как хана. И так они двинулись на страну ромеев.

Султан ромейский выступил против них с боем, но не смог устоять перед ними, бежал и попал на остров Алайя. А [татары] вырезали мечом население всех областей его государства до моря Океана 58 и Понтоса, разорили и разграбили все. Разорили также и города Карин, Езенка, и Себастию, и Кесарию, и Конию и окрестные области. Затем по приказу Хулагу повернули обоз свой обратно, на свои прежние стоянки, а сами растеклись в разные стороны за добычей.

Двинулся вместе с ними и армянский царь Хетум, вернувшийся от Мангу-хана, от Батыя, от Сартаха и от Хулагу и находившийся при Бачу-ноине, который послал его с большим войском на родину его, в Киликию, в город /376/ Сис. Он так услужил приношениями и войсками Бачу-ноину и войскам, находящимся при нем, что [последний] написал Хулагу письмо с выражением своей благодарности и восхваления его. А великий Хулагу, этот муж воинственный, собрал все огромное множество войск и отправился в страну мулехидов 59, в Аламут, и захватил его, так как уже много лет царское войско осаждало его. Сыновья Аладина, убив своего отца, сами пришли к Хулагу. И тот приказал разрушить все неприступные крепости, которые только были в Аламуте. А сам дал [228] предписание собрать вместе все войска и [население] всех покоренных и находящихся под их властью [областей] и направить на великий город мусульманского государства, именуемый Багдадом, расположенный между персами и сирийцами, ибо он еще не был завоеван ими. И халиф, восседавший в нем, был из рода Магомета, ?поскольку халиф означает преемник. Ему покорны были все султаны, исповедующие мусульманскую веру, — и из тюрок, и из курдов, и из персов, и из еламитов 60, и из других народов. Он был главным законодателем их государства, а они (султаны) по договору подчинялись ему и уважали его как родственника и соплеменника основоположника веры своей — первого лжеучителя их. По/377/шли на этот город и главные начальники улуса батыева: Гул, Балахай, Тутхар и Гатахан, ибо все они почитали Хулагу как хана, подчинялись ему и боялись его.

ГЛАВА 60

О разорений Багдада

Величайший из царей земли, властелин вселенной Мангу-хан в 707 (1258) году армянского летосчисления собрал неисчислимое и несметное войско и направился к далекой стране на юго-востоке, против народа найнгам 61, так как последние восстали против него и не платили податей, как это делали другие страны. Ибо это были люди воинственные, страна их неприступна, а сами они — идолопоклонники. Они пожирали своих стариков и старух: собиралось все племя — сыновья, внуки и внучки, и убивали своих престарелых родителей, начиная резать со рта; затем, отделив мясо и кости, варили и съедали все без остатка. Кожу же, содрав и превратив в бурдюк, наполняли вином, которое и пили через отверстие муж- ского члена все, кто принадлежал к этому племени, но /378/ не представители другого племени. Только те, кто происходил от него, обладали правом есть [мясо] и пить [вино]. А черепные кости отделывали золотом и из них пили весь год.

Мангу-хан пришел к ним с войной, перебил и покорил [их] могущественной рукой. А на обратном пути домой настигла его смертельная болезнь и он скончался. И престол его занял брат его Арик-Буга 62.

А брат его, великий Хулагу, назначенный им (Мангу-ханом) главным начальником войск, расположенных на Востоке, приказал всем без исключения своим подданным собраться и пойти на столицу мусульман Багдад, престольный город мусульманского царства. И царь, восседавший в нем, [229] назывался не султаном или меликом, как принято было называть других [правителей] из тюрок, персов и курдов, — его именовали халифом, т. е. наместником Магомета.

Вот против него и пошел войной великий Хулагу с неисчислимой ратью всех покоренных народов в пору осеннюю и зимнюю, так как климат в стране той /379/ очень жаркий. И еще до похода своего приказал он Бачу-ноину и войскам, находившимся вместе с ним в стране ромеев, направиться к великой реке Тигру, на которой возведен город Багдад, переправиться через нее, дабы никто не бежал из города на кораблях, затем вступить в Катисбон 63 или сильно укрепленную Басру. И они немедля исполнили приказ: перекинули мосты плавучие через великую реку, забросили прочные сети с железными крючьями и кольями в середину реки и на дно ее, дабы никто даже вплавь не спасся. И он удалился из города, чтобы не догадались [об этом]. А высокомерный и самоуверенный халиф Мустасар 64, восседавший в городе, послал против тех, кто охранял реку, большое войско под предводительством правителя своего двора, начальника? по имени Давдар 65. Он пустился в путь и сначала одержал победу и истребил около трех тысяч татар, а когда наступил вечер, он преспокойно расположился [на отдых] и начал есть и пить. И послал к халифу Мустасару гонцов с благою вестью, дескать: «Разбил всех и немногих оставшихся разобью завтра». А хитрое и коварное войско татарское всю ночь /380/ вооружалось и перестраивалось и окружило войско мусульманское. Был вместе с ними я князь Закарэ, сын Шахиншаха. Утром, как только рассвело, они пустили в ход мечи, истребили всех и бросили в реку и не оставили никого, мало кто выжил.

В то же утро великий Хулагу окружил город Багдад, поручил каждому по небольшому участку [городской] стены в одну маховую сажень — разрушить и строго стеречь, дабы никто не бежал; а храброго Проша 66 и других послал к халифу [потребовать], чтобы тот покорился хану и стал его данником. Тот ответил грубо и презрительно, называя себя Джахангиром 67, владыкой моря и суши, кичась знаменем Магомета, ибо «здесь оно, — говорил он, — и ежели я сдвину его с места, погибнешь и ты, и вся вселенная. Ведь ты только собака турецкая, почему это я должен платить тебе дань или же подчиниться тебе?!»

А Хулагу не стал возмущаться его презрением, не написал длинного письма, а сказал лишь следующее: «Бог знает, что делает». И приказал разрушить городскую стену. И ее разрушили до основания. [Затем] приказал снова построить и строго-настрого охранять [ее]. Так и сделали.

/381/ Город был полон войск и народа. Семь дней [татары] [230] провели на стене, и никто из них — ни из города, ни из татарского войска — не выстрелил из лука, не пустил в ход меча. Спустя семь дней горожане стали просить мира и выходить к нему (Хулагу) с [изъявлением] любви и покорности.

И приказал Хулагу так и сделать. Из городских ворот стали выходить несметные толпы людей, перегоняя друг друга — кто раньше добежит до него (Хулагу). И он распределил пришедших между воинами, приказал увести подальше от города и потихоньку уничтожить, чтобы другие не знали, И всех их убили.

Спустя четыре дня вышел и халиф с двумя сыновьями и со всей знатью, взяв с собой очень много золота и серебра, драгоценных камней и дорогой одежды, чтобы преподнести Хулагу и его вельможам. [Хулагу] первым приветствовал его, укоряя за промедление и за то, что не пришел к нему тотчас же, затем спросил: «Кто ты, бог или человек?» И тот сказал: «Человек и слуга божий». Хулагу спросил: «Так это бог велел тебе оскорбить меня, назвать собакой и не дать мне, собаке божьей, есть и пить? И вот я, собака божья, от голода съем тебя» 68. И он собственноручно 69 убил [халифа], приговаривая: «Это большая честь для тебя, что убиваю тебя я, а не кто-либо другой». И сыну своему приказал убить одного /382/ из сыновей халифа, а другого сына — принести в жертву реке Тигру, «ибо она не согрешила против нас, — сказал он, — а содействовала нам при уничтожении нечестивцев». Затем он оказал: «Этот человек своим высокомерием заставил нас пролить много крови, пусть пойдет даст ответ богу, а мы не виноваты». Были умерщвлены и другие вельможи.

Затем он приказал войскам, охранявшим городские стены, сойти [вниз] и истребить обитателей города от мала до велика. И они убили несметное и бесчисленное множество мужчин, женщин и детей, как будто скосили колосья на поле. Сорок дней не переставая трудились мечи, так что убийцам надоело, они бросили это дело, руки их устали; тогда стали нанимать за плату других и [продолжали] безжалостно убивать. Старшая жена Хулагу, которую звали Тохуз-хатун, была христианкой 70. Она сжалилась над христианами, проживавшими в Багдаде, несторианами по исповеданию, а также и [представителями] других народов и попросила своего мужа не убивать их. И их вместе с имуществом и достоянием [Хулагу] оставил. Он приказал воинам захватить все имущество и добро горо/383/жан. На долю каждого досталось очень много золота и серебра, драгоценных камней и жемчуга, дорогой одежды, ибо город тот был очень богат и не было равного ему на всем свете.

Сам Хулагу завладел сокровищами халифа и нагрузил [231] ими три тысячи шестьсот верблюдов, а лошадям, мулам и ослам не было счета. Другие дома, полные сокровищ, он запечатал своим перстнем, приставив к ним стражу, ибо не мог увезти все — [сокровищ] было слишком много. Ведь город на реке Тигре выше Катисбона, на расстоянии около пяти дней пути от Вавилона, был построен 515 лет назад в 194 (745) году армянского летосчисления Измаильтянином Джафаром и все это время был в государстве ненасытной пиявкой, высасывающей [кровь] всей вселенной.

Нынче же, в 707 (1258) году армянского летосчисления, он должен был воздать за пролитую кровь я за содеянное зло, когда переполнилась мера грехов его перед всеведущим богом, который воздает воистину справедливо: нелицеприятно и праведно. Так пресеклось грозное и буйное царство /384/ мусульманское, просуществовавшее 647 лет 71. Захвачен был Багдад в первый день великого поста, в понедельник, двадцатого числа месяца навасард, когда был двадцатый день месяца. Все это рассказал нам князь Гасан, которого звали Прошем, сын благочестивого Васака, сына Хахбака, брат Папака и Мкдема, отец Мкдема и Папака, Гасана и Васака, который все это видел собственными глазами и слышал собственными ушами и был в большой милости у хана.

ГЛАВА 61

О разрушении города Мартирополя

В том же году, когда был разорен Багдад, как только наступила весна, великий Хулагу собрал войско, поручил его своему младшему сыну, которого звали Джиасмутом 72, а великого управителя своего двора Илигиа-ноина послал вместе с ним к реке Евфрату поразвлечься, захватить добычу и подчинить те края. И, /385/ проходя мимо города Мартирополя, который называют Муфаргином 73, они предложили ему (городу) подчиниться: выставить войско, выплатить дань и [потом] спокойно жить. Султан тамошний 74 из рода Еделидов 75 не согласился: он собрал войско и пошел за ними, убил кое-кого из них. Потом вернулся, вступил в город и укрепился в нем против татар. [Татары], оставив под городом войско, направились к великой реке Евфрат и к Междуречью, захватили добычу, какая им попалась, вернулись к войску, осаждавшему Мартирополь. Придя к Хулагу, рассказали обо всем, что они сделали, и о сопротивлении этого города.

И тот послал огромное войско к этому городу, [приказал] окружить его со всех сторон и не дать никому ни войти [в [232] него], ни выйти; во главе же этого войска поставил мужей храбрых и знатных: некоего Чагатая, военачальника, прибывшего раньше татарского войска, а из христиан — ишхана Проша, которого называли Гасаном. И они устремились туда, храбро сражались, пустив в ход тараны и пиликваны; была перекрыта и вода, поступающая в город. Горожане тоже храбро сражались с ними, было много убитых и из татар в из христиан, воевавших вместе с ними. И так осада продолжалась два года и даже больше. В городе усилился голод. Были съедены чистые и нечистые животные, потом из-за нехватки съестного стали поедать лю/386/дей — сильные поедали слабых. А когда покончили с нищими, стали поедать друг друга: отцы [съедали] сыновей, женщины — дочерей и не испытывали жалости к чадам, вышедшим из их чрева; любящие стали отрекаться от любимых и друзья от знакомых. И так мало было съестного, что литр мяса человеческого продавали за семьдесят дахеканов. И вконец исчезли и люди и еда. И над многими другими областями тоже нависла угроза, ибо страны, покоренные татарами, притеснялись податями и подводной повинностью: они поставляли еду и питье [войскам], осаждающим город. Множество народа умерло от сильных морозов и снега, покрывшего горы в зимнюю пору.

И неприступная страна Сасун тоже подчинилась татарам, поддавшись на уговоры князя Садуна 76, сына Шербарока и внука Садуна, христианина по вере и очень уважаемого Хулагу-ханом, ибо был он человек сильный и храбрый в бою, так что Хулагу почитал его наряду с первыми своими богатырями. Ему он пожаловал Сасунскую область, но позже [татары] изменили своей клятве и вырезали множество [сасунцев].

А когда город (Муфаргин) обезлюдел из-за ужасного голода, /387/ [татары] захватили его и вырезали всех, кто, обессиленный ужасным голодом, еще оставался там. А султана и его брата живыми привели к Хулагу. И он приказал убить их мечом, как недостойных жить и виновных в крови множества людей, которые были убиты из-за них.

Однако церквей они не разрушали и [не осквернили] собранное святым Марутою у всех народов и хранившееся там бесчисленное множество мощей святых, поскольку христиане, бывшие в войске, разъяснили татарам, каким они пользуются почетом. Да и сами они тоже рассказывали множество видений, связанных со святыми: как на городской стене появлялся яркий свет и люди со светлыми ликами.

Город был захвачен в 709 (1260) году армянского летосчисления во время сорокадневного мясопуста великого поста. [233]

ГЛАВА 62

О том, что они сделали в странах Междуречья и Нижней Сирии 77

И снова великий Хулагу собрал огромное войско свое и двинулся на Сирию, Халеб, Дамаск, Харран, Урфу, Амид и другие области. Послав [часть войск] совершать набеги в разных концах страны, сам осадил Халеб и начал воевать с ним. Султан тамошний по имени Юсуф из рода Саладина, того, что разорил Иерусалим, оказал ему сопротивление и не покорился, а запер перед ним городские ворота и /388/ стал храбро сражаться. Великий Хулагу осадил город со всех сторон и спустя долгое время силой захватил его. И началась в городе резня.

Тогда султан и вельможи, вместе с ним запершиеся в крепости, стали умолять его [пощадить их] и изъявлять свою покорность. [Хулагу] склонился [к их мольбам], приказал прекратить резню в городе, а им покориться ему и платить дань.

[Затем] он пошел на Дамаск, а [местные жители] вышли навстречу ему с богатыми дарами и множеством подношений. И он любезно принял их. Захватил также Емессу, Гаму и много других городов. Послал войска против укрепленного города Мертина, и они спустя много дней с большим трудом овладели им.

Много было убито разбойников, причинявших большой вред всем народам и [особенно] путешественникам. Их называли каджарами 78, они были тюрками по происхождению, жили, укрепившись, в густых лесах и труднопроходимых местах и твердынях. Бесчисленные толпы, не подчиняющиеся никому, сброд, собравшийся со всех концов, бродяги и осквернители, притеснявшие всех, и особенно христиан. Многие из них были убиты, еще больше было взято в плен. И, оставив около двадцати тысяч войск для охраны тех краев, [Хулагу] повернул обратно в долину Хамиана на зимовку.

А султан Мсыра, собрав большое войско, напал на сторожевые татарские войска, во главе которых стоял некто по имени Кит-Буга, христианин по ве/389/ре, по происхождению найман, человек, пользующийся большим уважением. Он вступил с султаном в бой, и, хотя и храбро сражался, все войско, находившееся с ним, было перебито, ибо египтян было чрезвычайно много. Сражение произошло в долине [у подошвы] горы Фаворской. Там в сражении вместе с Кит-Бугой было [234] множество армян и грузин, погибших вместе с ними (татарами) 79. И было это в 709 (1260) году армянского летосчисления.

ГЛАВА 63

О смерти благочестивого ишхана Джалала

Меж тем грузинский царь Давид, сын Лаша, бывший в подчинении у татар, устал, утомился от множества податей, которые ложились невыносимым гнетом на него, князей и всю страну, но они не могли от них избавиться. Он оставил свой город Тифлис, престол и все, что у него было, и бежал в глубь Абхазии, в твердыни Сванетии. Вместе с ним бежали и высокопоставленные князья — владетели областей, притесняемые и угнетенные, продавшие и заложившие города и области свои и так и не сумевшие насытить ненасытных, подобных злым пиявкам [татар]. И так поспешно бежал [царь], что не смог взять с собой жену свою царицу Гонцу 80 и вновь /390/ родившегося сына своего Дэметрэ, а взял лишь первенца своего — Георгия.

А великий правитель Аргун, собрав большое войско, пошел вслед за бежавшим царем Давидом, чтобы захватить его. И когда он не смог добраться до него, вырезал и безжалостно угнал в плен население многих грузинских областей. И еще разорил и разрушил Гелат, где находились погребения грузинских царей, а также беспощадно разорил Ацхор — престольный город [грузинского] католикоса.

Но нежданно-негаданно явился полк грузинских всадников и проявил большую храбрость: многие из войска Аргуна погибли, подобно тростнику, по которому пробежало пламя, сами же они вернулись живы-здоровы. И было их около четырехсот человек. Испугался Аргун и уже не осмеливался так дерзко продолжать поиски. Затем он вернулся к Хулагу, но задумал в душе козни: якобы из-за долгов и дани захватил и заковал в цепи грузинскую царицу Гонцу и дочь ее Хошак, великого ишхана Шахиншаха, владетеля хаченского Джалала Гасана и многих других, отобрал у них большие деньги, и те еле спаслись от смерти.

А благочестивого и добродетельного ишхана Джалала он мучил неимоверными пытками, требуя у него податей свыше всяких возможностей. На шею ему продели /391/ деревянную колоду, а ноги заковали в железо. И делал он это из-за чрезмерного христианского усердия его (Джалала), поскольку все мусульмане ненавидели его и подговаривали Аргуна убить его, твердя: «Он — самый главный враг нашей религии и [235] веры». Ибо Аргун тоже был мусульманской веры. Он взял с собой [Джалала] в Казвин. А тот с благодарностью на устах переносил все, ибо прекрасно знал божественные книги, придерживался поста, постоянно молился, был воздержан в пище и питье и жаждал мученической смерти.

Дочь же Джалала по имени Рузукан, которая стала женою Бора-ноина, сына Чармагуна, первого начальника татар, пошла к жене Хулагу Тохуз-хатун, дабы выручить отца своего из рук Аргуна. И нечестивый правитель, узнав об этом, быстро послал палачей и приказал убить ночью святого и праведного мужа сего. И нечестивые палачи растерзали его, подобно святому мученику Иакову 81, на куски, предали его тем же мукам; и да сподобится он его же венца у бога нашего Христа. Так скончался святой и набожный человек тот, завершив свой жизненный путь и сохранив веру, в 710 (1261) /392/ году армянского летосчисления. Сын его Атабек послал верного человека и приказал выкрасть мощи своего отца, ибо они валялись в каком-то высохшем колодце, так как перс, в чьем доме содержался он в оковах, видя божественное знамение на нем (когда его убили, снизошел на него лучезарный свет), предусмотрительно бросил мощи в колодец, с тем чтобы спустя несколько дней похоронить их с почестями. Он и показал останки людям, которые искали, и рассказал о чудесном видении. И те, собрав, с ликованием увезли [тело его] домой и погребли в Гандзасарском монастыре, в гробнице предков. И еще люди, которые везли мощи, в пути видели то же самое видение — свет над мощами.

И по приказу Хулагу и Аргуна власть его принял в свои руки сын его Атабек — целомудренный, скромный и кроткий, вечно молящийся, подобно отшельнику, ибо родители так воспитали его. Хулагу убил князя Закарэ, сына Шахиншаха, возведя на него поклеп.

В этом году преставился ко Христу человеколюбивый и кроткий католикос агванский владыка Нерсес, восседавший на католикосском престоле двадцать семь лет. Унаследовал престол владыка Степанос в юном возрасте.

/393/ ГЛАВА 64

О смерти ишхана Шахиншаха и его сына Закарэ

Великий ишхан Шахиншах, сын Закарэ, передал власть своему старшему сыну, Закарэ, ибо много было у него сыновей: Закарэ и Аваг, Саргис, Арташир и Иванэ. А сам он лишь [236] заботился о доме своем. Закарэ же вместе с татарским войском отправлялся в походы и, проявляя мужество и храбрость, был в большой чести у великого Хулагу и правителя Аргуна.

Случилось так, что Аргун с большим войском находился где-то в Грузии; был с ним и Закарэ. И тайно от Аргуна и войска Закарэ отправился на свидание с женой, которая находилась у своего отца — владетеля Ухтика Саргиса, восставшего вместе 82 с грузинским царем Давидом. И Аргун, узнав об этом, сообщил Хулагу. Тот приказал привести закованного [Закарэ] к себе, возвел на него и другие поклепы, [затем] приказал убить его, разрубить на части и бросить псам.

Когда печальная весть дошла до отца его, Шахиншаха, в селение Одзун, тот впал в отчаяние и умер от горя. Его повезли и похоронили в Кобайре, который был куплен его женой у армян.

/394/ ГЛАВА 65

О велакой войне между Хулагу и Беркаем

Миродержцы и великие военачальники, находившиеся на Востоке и на Севере, были родичами Мангу-хана, умершего после войны с ненгианами 83. Двое братьев его, Арик-Буга и Гопилай 84, стали враждовать между собой из-за царской власти. Гопилай, разбив и уничтожив войско Арик-Буга и обратив его в бегство за пределы страны, победил и сам воцарился.

Хулагу был братом их и Мангу-хана. Он помотал Гопилаю. Беркай же, владевший северными областями, помогал Арик-Буге; другой их сородич, по имени Алгу 85, тоже военачальник, сын хана Чагатая, старшего сына Чингис-хана, — этот тоже воевал против Беркая за то, дескать, что Мангу-хан, подученный им (Беркаем), истребил весь его род. И он послал к Хулагу [войско], чтобы подсобить ему с этой стороны, через Дербентские ворота. А великий Хулагу беспощадно и безжалостно истребил всех находившихся при нем и равных ему по происхождению знатных и славных правителей из рода Батыя и Беркая: Гула, Балахая, Ту/395/тхара, Мегана, сына Гула, Гатахана 86 и многих других вместе с их войском — были уничтожены мечом и стар и млад, так как они находились при нем и вмешивались в дела государства. И лишь некоторые из иих, и то с большим трудом, спаслись, одни, без жен, детей и имущества, убежали к Беркаю и другим своим сородичам 87. [237]

Узнав об этом, Беркай собрал бесчисленное и несметное войско, чтобы прийти отомстить Хулагу за кровь сородичей своих. А великий Хулагу тоже собрал огромное войско и разделил его на три части: одну [рать] поручил своему сыну Абага-хану, к нему же отправил и правителя Аргуна и послал их в Хорасан на помощь Алгу с этой стороны; другую рать он собрал у Аланских ворот и, взяв с собой остальное войско, двинулся и вступил [на территорию] далеко за Дербентскими воротами, ибо туда есть лишь два пути: через аланов я через Дербент. И, разорив части улуса Джучи, дошел до великой и бездонной реки Теркн Этиль 88, куда впадает множество рек и которая течет, разлившись подобно морю, и впадает в Каспийское море.

Против него вышел Беркай с мощной ратью. И у великой реки имело место побоище. Много было павших с обеих сторон, но особенно много было их со стороны Хулагу, ибо они мерзли от сильного снега и мороза, и множество людей утонуло в реке. /396/ Тогда Хулагу повернул обратно, пошел и вышел далеко за пределы Дербентских ворот. Один из военачальников Хулагу, по имени Сираман, муж храбрый и воинственный, сын первого начальника татар Чармагуна, выступил против войск Беркая и задержал их натиск; бежавшие благодаря их поддержке были спасены. И медленно, выдерживая натиск [войск Беркая], он также вышел за Дербентские ворота. И, выставив дозор у Дербентских ворот, сами они пришли в Муганскую степь на зимовье.

И так воевали они друг с другом в течение пяти лет, начав в 710 (1261) году и до 715 (1266) года армянского летосчисления, собирая ежегодно войско и сталкиваясь друг с другом в зимнюю пору, ибо летом они [воевать] не могли из-за жары и разлива рек.

В эти же дни великий Хулагу начал строить в Даран-даште огромный, многолюдный город. Все покоренные им [народы] были обложены повинностью и везли со всех сторон огромное количество леса, нужного для строительства домов и дворцов этого города, который [Хулагу] строил на месте своих летних жилищ. Как люди, так и животные терпели муки от беспощадных и грозных надсмотрщиков, более жестокие, чем сыны Израилевы /397/ во времена фараона, ибо одно бревно тащили сто пар волов, впряженных со всех сторон, и не могли сдвинуть его с места, ибо бревно было большое и толстое, дорога через реки и горы — долгая и тяжелая. И от беспощадных побоев умирали как люди, так и скот.

И еще построил [Хулагу] обиталища для огромных идолов, собрав там всяких мастеров: и по камню, и по дереву, и художников. Есть [у них] племя одно, называемое тоинами 89. [238] Эти [тоины] — волхвы и колдуны, они своим колдовским искусством заставляют говорить лошадей и верблюдов, мертвых и войлочные изображения. Все они — жрецы, бреют волосы на голове и бороды, носят на груди желтые фелоны и поклоняются всему, а паче всего — Шакмонии и Мадриду. Они обманывали его (Хулагу), обещая ему бессмертие, и он жил, двигался и на коня садился под их диктовку, целиком отдав себя на их волю. И много раз на дню кланялся и целовал землю перед их вождем, питался [пищей], освященной в кумирнях, и возвеличивал его более всех остальных. И поэтому он собирался построить храм их идолов особенно великолепным.

/398/ А старшая над его женами, Тохуз-хатун, была христианкой. Она, хотя и неоднократно укоряла его, однако не смогла оторвать от волхвов; сама же, поклоняясь богу, защищала христиан и помогала им.

В 714 (1265) году на небе появилось великое знамение: появилась звезда с севера, и двигалась она на восток и юг. Впереди нее видны были длинные столбообразные лучи света, но сама звезда была плохо видна и быстро двигалась. И так она была видна около месяца, затем ее видно не стало, подобно хвостатой звезде, которая появляется время от времени, двигаясь с запада на север; однако эта имела длинные лучи, и день от дня лучи эти росли, пока не пропали вовсе.

В том же году скончался Хулагу, а также жена его Тохуз-хатун. И престол его занял в 714 (1265) году сын его Абага-хан; он взял себе в жены /399/ дочь ромейского царя по имени Деспина-хатун 90, которая прибыла с большой торжественностью, а с ней вместе [прибыли] патриарх антиохийский и другие епископы. Она же привезла и владыку Саргиса, епископа езенкайского, и вардапета Бенера. И, окрестив Абага-хана, дали ему эту девушку в жены.

А он (Абага-хан), собрав огромное войско, пошел воевать против войска Беркая, выступившего за Дербентские ворота и раскинувшего стан свой на берегу реки Куры. И стали эти здесь, а те — там, укрепив берег реки частоколом и глубокими рвами 91.

Комментарии

1. Имеется в виду папа Иннокентий IV (1243—1254), который вел безуспешную борьбу за присоединение к Риму восточной церкви.

2. Речь идет о Григоре III Пахлавуни (1113—1166) и его брате Нерсесе Шнорали (1166—1173).

3. Автор имеет в виду Вардана Великого.

4. Эти сугубо богословские споры отражали реальную борьбу армяно-григорианской церкви за свою независимость. Собор в Сисе не дал никаких результатов, ибо армяне остались верными своим взглядам. Однако именно к этому периоду относится сближение армянской церкви с Римом (следует помнить, что речь идет о Киликийской Армении, ибо здесь находилась тогда резиденция католикоса). Инициаторами армяно-римского сближения — не только в области религиозной, но также и политической — были католикос Константин Бардзрбердци и киликийский царь Хетум. Отмечая это, историк армянской церкви М. Орманян подчеркивает: «Следует, однако, поставить им в заслугу, что ради этого, столь желанного союза они нимало не поступились своим достоинством, прибавим мимоходом, что того же самого нельзя сказать об их преемниках» (см.: Армянская церковь, стр. 66).

5. Здесь игра слов: апостола Петра Киракос называет «***» — «утес», «каменная глыба», «скала веры», так как по-гречески Petros означает «камень».

6. См. прим. 50 к гл. 43.

7. См. прим. 5 к гл. «Краткая история».

8. Киракос перечисляет знаменитых «отцов церкви» — активных церковных деятелей, ярых защитников ортодоксального христианства, авторов множества трудов, проповедей, речей и толкований: Григория Нисского (ум. в 394 г.) —младшего брата Василия Великого (ум. в 379 г.), Ефрема Сирина (ум. в начале V в.), причисленного церковью к лику святых, Иоанна Златоуста (ум. в 407 г.) и Севериана (ум. в первой трети V в.). Все это были люди, получившие прекрасное для своего времени образование, с глубокими знаниями, зачастую старавшиеся в своих сочинениях объяснить явления с точки зрения современного им естествознания. Труды их были широко известны в Армении, переводились-и толковались современными богословами.

9. Григорий Богослов, или Назианзин (328—390),— один из популярнейших церковных деятелей IV в., защитник ортодоксального христианства и борец против арианства, автор множества писем, речей и стихов, в которых отстаивается «истинность» никейского символа веры.

10. Епифаний Кипрский (ум. в 403 г.) —известный деятель и писатель церкви, боровшийся против ариан, полуариан, духоборцев и аполлинаристов. Епифаний оставил после себя ряд трудов, в которых развил православное учение о троице, воплощении и т. д.; труды эти представляют для современной науки определенный интерес как материал для изучения развития христианских идей и ересей, а также потому, что в них использованы ныне утраченные труды других авторов.

11. Имеется в виду один из видных «отцов церкви» (III в.), Дионисии Великий, ученик Оригена, прозванный «учителем вселенной».

12. Главы 2, 50, 51, 52, отражающие богословские, христологические споры, имевшие место между отдельными ответвлениями христианской церкви, могут представлять определенный интерес для историков религии. Поэтому мы сочли нужным перевести и включить их в текст русского издания «Истории Армении» Киракоса Гандзакеци. Отмеченные главы были еще в прошлом столетии переведены на латинский язык профессором Берлинского университета Ю. Петерманном (1801 —1876) и опубликованы в качестве приложения к французскому переводу труда Киракоса (см.: М. Вгоsset, Histoire d'Armenie, стр. 194—205).

13. Здесь Киракос, характеризуя своего учителя, перечисляет всех библейских пророков и героев и их христианские добродетели.

14. Имеется в виду царь Египта Птолемей II Филадельф (285—246 гг. до н. э.), основатель самого знаменитого книгохранилища древнего мира, так называемой Александрийской библиотеки.

15. Речь идет об Иоанне Крестителе, или Предтече.

16. См. прим. 329 к гл. 1.

17. Имеются в виду еретики.

18. Очевидно, речь идет о труде Кирилла Иерусалимского (IV в.) — так называемых «Тайноводственных поучениях», «содержащих рассуждения о вере и полезные советы для крестящихся при таинстве у святой купели» (см.: Г. Зарбаналян, Древнеармянские переводы, стр. 524—529). Книга Кирилла Иерусалимского была еще в V в. переведена на армянский язык, сохранилось много рукописей, содержащих этот труд, а позднее, в XVII в. (в Константинополе) и в XIX в. (в Вене), она увидела свет (см.: Г. Зарбаналян, Армянская библиология, стр. 305—306).

19. Автор имеет в виду Марка Аврелия Валерия Максимиана (ум. А 310 г.), цезаря, соправителя Диоклетиана. В историю христианской церкви Максимиан вошел из-за преследования христиан.

20. Согласно «Истории Армении» Мовсеса Хоренаци (см. кн. II, гл. X), царь Трдат. окончив постройку крепости Гарни, «выстроил в ней летний дворец, украшенный колоннами и дивными барельефами для сестры своей Хосровидухт и в память о себе начертал на нем надпись греческими буквами». Вследствие землетрясения здание это развалилось, руины же стали называться в народе «трдатовым троном» (см.: Г. Алишан, Айрарат, стр. 363—365).

21. Арег — восьмой месяц древнеармянского календаря, соответствующий марту—апрелю; нисан — первый месяц древнееврейского календаря.

22. Атль — р. Итиль, Волга.

23. Этого Сартаха (Сартака, 1255—1256), сына Батыя, армянские источники единодушно называют христианином, а Вардан Великий, говоря о смерти отравленного братьями Сартаха, прибавляет: «Смерть его была великим горем для христиан, ибо он был совершенным христианином и часто являлся виновником спасения многих, обращая в христианскую веру из своих и из чужих» (см. стр. 183).

24. Так называют армянские источники великого хана Мункэ (Мунгке).

25. «Ильчикидай, родом Джелаир, один из замечательных монгольских полководцев. Гуюк-хан поручил ему высшее начальство над войсками в Персии, Грузии, Армении, Руме. После смерти Гуюка он употребил все свое влияние, чтобы престол достался прямому потомку Октая (Угэдей.— Л. X.), и потому не был доволен избранием Мангу-хана... Когда заговор... был раскрыт, Мангу поручил ведение процесса Мингасар-ноину, который на основании чингисхановой ясы приговорил всех к смерти. В числе заговорщиков было до 70 принцев крови, ноинов и два сына Ильчикидая. Все они были казнены. Ноинов задушили, наполнив им рты камнями, а принцев крови завернули в шелковые ковры и закатали до смерти. Сам Ильчикидай, арестованный в Персии, был привезен к Бату и казнен им» (История монголов, вып. II, стр. 121—122, прим. 24).

26. «***» — tarm, значит «стая птиц и известный род птиц, летающих стаями». Обычно так называют породу скворцов, которая в Южной Персии и Армении следует за саранчой и истребляет ее (см.: История монголов, вып. II, стр. 124, прим. 29).

27. В тексте: «***» от «***» —«квасцы». В словарях это слово называется производным от «***» — «румяна» и переводится как «красильщик».

28. Умека, одного из богатейших и уважаемых людей своего времени, упоминает и историк Вардан (см. стр. 180). Переселившись после падения 3. Карина в Тифлис, он продолжал там пользоваться всеобщим уважением. Грузинский царь величал его отцом, а татары — асил — «благородный», «непоколебимый». Сохранились лапидарные надписи, говорящие о том, что Умек и жена его Мама-хатун, дочь хаченского князя Гасан Джалала, повсюду строили церкви, жертвуя огромные деньги на благотворительные цели (см.: А. Г. Иоаннисян, Очерки истории, т. I, стр. 206 и далее).

29. К. Патканов (см.: История монголов, вып. I, стр. 75—76, прим. 19) и Н. Эмин (см.: Всеобщая история Вардана Великого, прим. 743) высказывают предположение, что Шнорхавор — не собственное имя, а перевод татарского прозвища на армянский язык: Кутлу стало Шнорхаворо.м. Вардан Великий сообщает, что в 1264 г. он поехал к ильхану Хулагу в сопровождении «Шнорхавора, бывшего в большом почете у людей своего времени, в особенности у завоевателей» (см. стр.190).

30. К. Патканов в комментариях к этой части книги Киракоса говорит, что гл. 58 особенно повезло, ибо она в свое время была несколько раз переведена и издана, а также снабжена более или менее обширными примечаниями. И тут же приводит список переводов и публикаций (см.: История монголов..., вып. II, стр. 124—127). Здесь же он подробно комментирует маршрут царя Хетума (см. там же, стр. 127—133). Определенный интерес представляют также комментарии Д. Б. Аргутинского-Долгорукого и Г. Спасского к русскому переводу гл. 58 (см.: «Сибирский вестник», ч. XIX, стр. 211-226).

31. См. прим. 22 к гл. 55.

32. В рукописях есть разночтения: Аладин и Азатин. В 1254 г., когда царь Хетум отправился в путешествие в далекий Каракорум, румским султанатом правил Изз ад-Дин Кай-Каус II совместно с братьями (см.: К. Э. Босворт, Мусульманские династии, стр. 178).

33. Киракос намекает на Левона II, торжественная коронация которого имела место 6 января 1199 г. (см. Г. Г. Микаелян, История Киликийского армянского государства, стр. 157).

34. Имеется в виду Иоанн III Дука (1222—1255).

35. Суть христологической теории архимандрита Евтихия (447 г.) сводится к тому, что она допускает «соединение вплоть до смешения и полного слияния двух естеств, что было сопряжено с почти всецелым исчезновением человеческой природы и с небесным происхождением тела христова» (см.: М. Орманян, Армянская церковь, стр. 33, а также здесь, прим. 6 к гл. 2).

36. Имеется в виду р. Яик.

37. Между Уралом и Иртышом действительно протекает река Ор. Однако, может быть, в XIII в. там было селение, называвшееся также Ором (см. подробнее: История монголов, вып. II, прим. 31).

38. Имеется в виду р. Иртыш.

39. Наиманы, или найманы,—одно из крупных монгольских племен, кочевавших в долине р. Черный Иртыш и оз. Зайсан-нор.

40. Кара-Китай—т. е. Черный Китай. Так назывался народ, по-видимому, монгольского происхождения, обитавший в Южной Маньчжурии.

41. Татаристаном автор называет Монголию.

42. Есть разночтения: Гумагур. К. Патканов пишет: «Местности с названием Гумагур я не нашел. Следует полагать, что здесь искажение — Каракум» (см. вып. II, прим. 32).

43. Сут-Гол переводится как «Молочное озеро». К. Патканов (см.: История монголов, вып. II, стр. 130, прим. 15) полагает, что это озеро Каратала, мимо которого проходит большая дорога. Молочное море, по мнению того же К. Патканова, это озеро Сайрам-нор. Г. Спасский (см.: «Сибирский вестник», прим. 14, стр. 34) говорит, что под Молочным морем следует понимать Аральское озеро.

44. Джехун, Джахун, или Джейхун (согласно восточным авторам), Оксус западных авторов — река Амударья.

45. Имеется в виду Ирак.

46. Об этих псолицых людях из Монголии рассказывает также Плано Карпини (см.: История монголов, стр. 41—42 и прим. 34). Армянская историческая литература тоже сохранила предания об этих чудовищах-аралезах (см.: Фавстос Бузанд, М. Хоренаци и др.).

47. Н. Эмин не сомневается, что это Сакиа-муни, т. е. Будда (см.: Всеобщая история Вардана Великого, прим. 753).

48. «В этой искаженной форме легко узнать Мантрейа (Майтрейю. — Л. X.) буддистов. Известно, что последователи Будды под этим названием разумеют будущего Будду» (прим. Н Эмина).

49. Тоин, или доин,— собственно судья. «Тоинами назывались жрецы, которым он (Хюлегю.— Л. X.) верил и по указаниям которых шел или не шел на войну»,—пишет Магакия (см. стр. 22). Г. Спасский выражает мнение («Сибирский вестник», стр. 225), что под дойнами разумеются тибетские ламы.

50. Имеется в виду Берке-хан (1257—1267), Беркай, третий сын Джочи, брат Батыя (подробнее о нем см.: В. В. Бартольд, Беркай, т. 5, стр. 503—507).

51. Видимо, здесь Киракос говорит о Беркечаре — четвертом сыне Джочи-хана.

52. Вардан Великий пишет: «В 1256 г. умер Бату, великий властелин севера. В том же году сын его, Сардах, был отравлен своими братьями, возбужденными завистью, ибо Сардаху передал отец власть свою с присовокуплением к тому же владений Мангу-хана» (см. стр. 183). По К. Э. Босворту (см.: Мусульманские династии, стр. 203), Бату умер в 1255 г., Сартах — в 1256 г.

53. Балахай—сын Шибана, пятого сына Джочи-хана (см.: Сборник материалов, т. II, стр. 53 и др.). Тутхара К. Патканов причисляет к потомкам Чингис-хана, генеалогия которых неизвестна, а Гули называет сыном. Орды, сына Джочи, сына Чингиса (см. вып. I, стр. 100).

54. Мал (от араб.) — имущество вообще, богатство, скот, лошади. А также налог на имущество, скорее всего десятая часть. И. П. Петрушевский считает, что мал в период монгольского завоевания имел и другое значение — поземельная подать (см.: Земледелие и аграрные отношения в Иране XIII—XIV вв., стр. 373).

55. Хапчур (гопчур, купчур, кубжур) — первоначально этот термин обозначал «пастбище». Впоследствии так назывался налог, исчислявшийся в одной голове со ста голов скота; позже налог этот был заменен денежным сбором. В последних работах советских востоковедов делаются попытки всестороннего анализа этого налога и установления его размера.

56. Тагар — собственно хлебная мера. Подробную характеристику этой подати оставил сам Киракос. В монографии Л. О. Бабаяна «Социально-экономическая и политическая история Армении» (см. стр. 237—273) подробно рассматриваются данные армянских источников и делаются интересные выводы относительно налоговой политики татаро-монголов в Армении изучаемого периода.

57. В тексте: «***»— доел, «одну белую», т. е. серебряную монету.

58. Речь идет о Средиземном море.

59. См. прим. 66 к гл. 18.

60. Еламиты (по Библии) —потомки Елама, сына Сима, народ, населяющий области к востоку от Вавилона. Еламиты, или еламитяне, славились как искусные стрелки, их отряды встречались в войсках древней Персии и Ассирии. Трудно определить, кого здесь имеет в виду автор под еламитами.

61. «Южный Китай, говорит Рашид ад-Дин... называется туземцами Манци, монголами Нангиас, а жителями Индии — Mahatchin, т. е. Великий Чинь (Китай), или сокращенно Мачин... Нангиас нашего автора есть, очевидно, nankias мусульманских писателей; но все, что он рассказывает об обыкновениях жителей этой страны, следует отнести к совершенно другой местности» (прим. К. Патканова, см.: История монголов, вып. II, стр. 139, прим. 38). Не найманы ли имеются в виду? (см. прим. 10 к гл. 58).

62. После смерти Мбнгке-хана (1251 г.) престол великого хана перешел по выбору курултая к брату умершего — Кубилаю (1251—1260).

63. Имеется в виду Ктесифон.

64. Последнего халифа в Багдаде звали ал-Мустасим (1242—1258).

65. Во главе татарского войска стоял Деватдар.

66. Прош (1223—1284), сын князя Васака Хахбакяна, по имени которого впоследствии весь род стал называться Прошян. Один из полководцев Хулагу, отличившийся как военными подвигами, так и строительством, восстановлением и приобретением церквей (подробнее см.: Г. Овсепян, Хахбакяны..., стр. 45—71).

67. Джахангир — «властитель вселенной» (см.: История монголов, вып. II, стр. 93).

68. Еще больше подробностей об этих событиях можно найти в рассказе Григора Акнерци (см. стр. 27—29).

69. По Григору Акнерци, Хулагу «приказал бросить его под ноги войску и таким образом умертвил мусульманского халифа» (см. там же, стр. 29).

70. О благочестии и приверженности Тохуз (или Тавус)-хатун к христианской религии единодушно говорят как иноязычные (Абул-л-Фарадж, Рашид ад-Дин), так и армянские историки (Вардан, Степанос Орбелян, Григор Акнерци).

71. См. гл. 1, прим. 191.

72. Вардан называет его Исмудом (см. стр. 184).

73. Об этом городе и его захвате пишут также Вардан (см. стр. 184—186) и Григор Акнерци (см. стр. 29—30).

74. К. Патканов в скобках к тексту Вардана (см. вып. II, стр. 12) добавляет «Мелик ал-Камель». Имеется в виду ал-Малик ал-Камил II Насир ад-Дин (1244—1260).

75. Из рода Адилей, т. е. ал-Малик ал-Адиля, брата Салах ад-Дина (см. об этом: Я. А. Манандян, Критический обзор, т. III, стр. 140).

76. Садун—атабек и амирспасалар, великий князь Махканаберда, владетель Ахпата. Участвовал в походах татар, которые уважали его за необыкновенную физическую силу. Позднее ему был пожалован титул владетеля Сасуна.

77. В тексте: «***». Coelesyria — Нижняя, или Полая, Сирия — часть Сирии, охватывающая долину между Ливаном и Антиливаном, без Финикии и Палестины. В широком смысле — вся Южная Сирия и Палестина.

78. Видимо, это одно из первых упоминаний в исторической литературе о тюркских племенах — каджарах, появившихся между Ираном и Сирией в период монгольского нашествия.

79. Передавая эти события, Вардан прибавляет, что после поражения часть войск Кит-Буги, спасшись, пришла к царю Хетуму, у которого нашла хороший прием и сочувствие (см. стр. 186). Григор Акнерци рассказывает, как египтяне, продолжая успешные военные действия, «отняли у татар Иерусалим, Алеппо, Дамаск. Все это было совершено ими с помощью франкских рыцарей, которые в то время еще не заключали союза с тата рами» (см. стр. 38—39). Подробнее см.: К. Э. Боев орт, Мусульманские династии, стр. 200—201.

80. См. прим. 74 к гл. 47.

81. Святой Иаков — великомученик, выходец из Персии. Согласно преданию, был рассечен мечом при царе Иездегерде в 400 г. Христиане отправили его мощи в Иерусалим. При папе Евгении голова его была помещена в Ватиканской базилике.

82. У Киракоса: «***»Эта фраза переведена К П. Паткановым следующим образом: «который не признавал власти грузинского царя Давида». Такой перевод нам кажется неверным. Закарэ был обвинен в связи с мятежниками. Об этом говорят как грузинские (см.: Л. М. Meликсет-Бек, Грузинские источники об Армении и армянах, т. II, стр. 59), так и в более завуалированной форме армянские источники (см.: Вардан Великий, стр. 187). Следовательно, Саргис считался «мятежником» — сторонником восставшего против монгольского ига грузинского царя Давида, сына Лаша Георгия.

83. См. прим. 61 к гл. 60.

84. Речь идет о Кубилае (Хубилае), великом монгольском хане, который сел на престол своего брата Мбнгке-хана в 1260 г. и управлял державой Чингис-хана до 1294 г.

85. Так в тексте. Персидские источники называют Алгу «сыном Байдара, сына Чагатая» (см.: Сборник материалов, т. II, стр. 73; см. также: К. Э. Босворт, Мусульманские династии, стр. 198).

86. Гатагана упоминает и Григор Акнерци (см. стр. 32). Нам не удалось выяснить, кто это. Быть может, Киракос имеет в виду одну из жен Гули (см.: Сборник материалов, т. II, стр. 45, 46).

87. Подробнее об этой усобице рассказывает Григор Акнерци (см. стр. 30—33).

88. См. прим. 22 к гл. 55.

89. См. прим. 49 к гл. 58.

90. Деспина (греч.) — «госпожа», «владычица», «повелительница», «царица». Титул здесь превратился в имя. Женой Абага-хана была Мария — побочная дочь Михаила Палеолога (см.: История монголов, вып. I, прим. 27).

91. Здесь повествование Киракоса Гандзакеци обрывается.

Текст воспроизведен по изданиям: Киракос Гандзакеци. История Армении. М. Наука. 1976

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

<<-Вернуться назад

Главная страница  | Обратная связь
COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.